«Я столько сделал ради того, чтобы сохранить твой трон. От столького отказался… Открыл душу тому, от чего, по правде, следовало бежать сломя голову. Но я должен защищать нашу страну. Ты ведь именно для этого отправил меня на запад и сделал своим полководцем – что ж, я выполняю свой долг! Но тебе и этого мало. Обязательно надо указать на мое место, непременно надо меня унизить. Так поступают трусы. Яннем, ты трус?»
Все эти мысли, обильно сдобренные все еще гулявшими внутри отголосками Тьмы, роились у Брайса в голове, пока он ехал в столицу. Напрямую нарушая этим королевский приказ. Своих генералов он оставил на границе, взяв в путь лишь небольшую свиту: Брайс был совершенно уверен, что в ближайшие недели орки не пойдут в атаку снова, им придется собраться с силами и тщательно разработать план нового наступления. И эти недели Брайс собирался использовать, чтобы разобраться наконец со своим старшим братом. Давно пора.
Однако чем ближе он подъезжал к столице, тем сильнее менялись его намерения. Слухи, как водится, опережали путников: Брайса всюду приветствовали как героя, с ним охотно делились последними новостями. И, еще не достигнув столицы, он получил донесение о скандальном посольстве императора Карлита, которое Яннем с позором выгнал вон на глазах у Совета лордов. Последствия не замедлили себя ждать.
Армия Империи людей выступила на Митрил.
Об этом Брайс узнал уже в столице. Не тратя времени даром, он отправился сразу же во дворец, в тронный зал, где как раз проходила церемония распределения должностей. За время недолгого отсутствия Брайса при дворе внедрили новые порядки, и каждый придворный наделялся должностью с кучей обременительных обязанностей. Если кто-либо не желал занимать предложенный пост, то изгонялся из Эрдамара и отправлялся в свой лен. Должности не оплачивались ничем, кроме весьма условного престижа, однако были единственным способом остаться при дворе молодого короля. Придворные шушукались между собой, тревожились, негромко роптали, но никто не смел возмутиться вслух. Брайс не имел представления, для чего Яннему понадобилась вся эта канитель, но она его нисколько не занимала. Он вошел в тронный зал, как был с дороги – в латных доспехах, забрызганных грязью, и тонкий голос герольда, объявившего о прибытии его королевского высочества принца Брайса, потонул в грохоте подбитых железом сапог. Толпа придворных хлынула в стороны, задохнувшись от изумления – и от восторга, потому что никогда еще прежде никто не видел его таким.
– О, Светлые боги! Неужели это принц Брайс? Каким он стал…
Брайс слышал этот шепоток и, хотя совершенно не понимал его причины, невольно расправил плечи. Он отвык смотреться в зеркало, знал только, что давно не брился, и волосы, пожалуй, чересчур отросли – он еще в бою заметил, что они ему мешают. Он отмахнулся от этой досужей, мелочной мысли, не замечая, как пустившая в нем ростки Тьма царапает его мелкими коготками тщеславия.
Брайс твердо прошел по освободившемуся проходу, подойдя почти вплотную к трону, на котором неподвижно восседал его брат. Остановившись на расстоянии, требовавшемся по этикету, Брайс преклонил колено и отвесил церемониальный поклон. Королю следовало ответить милостивым жестом, позволяющим подняться, и тогда – только тогда – Брайс мог заговорить.
Но Яннем не сделал официального жеста. И никакого другого. Он просто сидел на троне короля Лотара, который теперь стал ЕГО троном. И смотрел на Брайса сверху вниз, сквозь разделявшее их расстояние и… пропасть?
Брайс только в этот миг сполна ощутил, какая их разделяет пропасть.
Прошла минута. Брайс все так же стоял, преклонив колено. Яннем все так же молчал и не двигался. Стояла гробовая тишина, словно все ждали, чем кончится это молчаливое противостояние, что произойдет прежде: смилостивится ли король, решив, что уже предал своего мятежного брата достаточному унижению, или же взбунтуется принц, который нарушил королевский приказ, самовольно покинув ссылку? Каждый из присутствующих в глубине души делал ставку на одного из них, желая другому гибели и поражения.
Брайс поднялся с колен. Все выдохнули.
Все, кроме Яннема, лицо которого оставалось неподвижным, как камень.
– Оставьте нас.
Голос Брайса отдался эхом под сводами зала. Придворные загомонили, бросая ошарашенные взгляды на короля, который сидел на троне, как истукан. «Что же ты делаешь? – подумал Брайс. – Яннем, зачем ты это делаешь? Ты же сам, как нарочно, выставляешь нас противниками на глазах у всего двора! Да скажи что-нибудь!»
Эта мысль была такой яростной, что он, кажется, невольно припустил в нее немного магии. Так, что Яннем его услышал. Король слегка вздрогнул, видимым трудом оторвал от подлокотника руку и величественным жестом велел двору удалиться. Вскоре зал опустел, и Брайс вдруг остро ощутил, до чего он огромен: случайно оказываясь здесь, когда придворных не было, Брайс всегда казался себе маленьким и ничтожным. Беспомощная песчинка в бурном потоке событий и дней.
Но ведь это не так. Он больше не песчинка. Ни он, ни человек, с которым он остался наедине…
Наедине. В первый раз с тех пор, как Яннем стал королем.
– Тьма тебя забери, – сказал Яннем. – Тьма тебя забери, Брайс! Что ты творишь?!
Он вскочил с трона, словно упали невидимые путы, удерживавшие его на месте до этого мгновения. Брайсу показалось, что Яннем сейчас набросится на него с кулаками – как в детстве, когда они дрались по малейшему поводу. Не потому, что не любили друг друга, а потому, что именно так выражали друг к другу доверие. Когда ты принц, то мало кому позволишь врезать тебе по зубам. Это может иметь далеко ищущие последствия. И драться просто так, лишь
