– Публичное дознание?
– Да, сир. Вывести его к толпе. И провести допрос прямо там, при как можно большем скоплении людей. У тех, кто долго пробыл в магическом карцере, неимоверно обостряются все ощущения. Даже солнечный свет и громкие звуки способны причинять им физическую боль. А тонкая, искусная пытка может оказать поистине впечатляющий эффект. Ничего слишком грубого или вульгарного, ведь он все же ваш брат, второе лицо в королевстве. Так, по мелочи: прижигание огнем, иглы под ногти, испытание водой. То, с чего мы обычно только начинаем. Но, учитывая состояние принца, я уверен, что и этого будет достаточно, чтобы он свидетельствовал против себя в любом преступлении, в котором мы его обвиним. И в том, что он устроил покушение на вашу особу, и в намерении захватить трон после войны с Империей людей, и, самое главное, в том, что он практикует темную магию. Это самое главное, сир, то, что неизбежно вызовет отвращение к нему и уничтожит ореол светлого героизма, которым он сейчас овеян. Даже солдаты, которые его обожают, плюнут в него, если узнают, какой ценой он побеждал: ведь все эти победы окажутся запятнаны мерзостью, а стало быть, перестанут что-либо стоить. А то, что принц признается в этом сам и публично, сделает невозможными любые инсинуации по поводу того, что признания подложны или вырваны силой. Народ, который сейчас так любит его, сразу же его возненавидит, и вся его слава развеется, словно дым. Мы сотрем принца Брайса из истории Митрила, точно его и не было никогда.
Лорд Дальгос откинулся на спинку кресла и вздохнул, восхищенный собственным красноречием. План и в самом деле был хорош. Настолько, насколько может быть хорош замысел оклеветать, растоптать и уничтожить человека, который постоянно рисковал собственной жизнью и раз за разом творил невозможное – ради своего короля и своей страны. Лорд-дознаватель прав: сложно в одночасье обесценить все, что сделал такой человек. Но нет ничего невозможного, когда за дело берется истинный мастер.
– Знаете, Дальгос, – проговорил Яннем, – все это отвратительно. Просто до тошноты.
Самодовольная улыбка на узком лице шпиона застыла. Но цепкий взгляд не изменился. Яннем посмотрел в эти лживые, умные глаза и подумал: «Мне известен твой грязный секрет, и это тебя не испугало ни капли. Сколько же еще твоих секретов я не знаю и не узнаю никогда? И не только твоих».
– Меня тошнит от этого, – раздельно повторил Яннем. – От ваших идей. И от вас. Но все это – часть моего бремени. Все это: ложь, клевета, интриги, подлоги, пытки. Предательство и убийство тех, кто был мне верен. Жестокость. Вы говорили, что репутация правителя строится на единственном качестве, которое чернь или воспевает, или проклинает, но так или иначе – это то, что удержит народ в узде. В случае моего брата Брайса это качество – его воинская слава. А в моем случае, в случае короля Яннема, это качество – беспощадность. Мы с моим братом составили хорошую пару. Как полагаете? Жаль, что мы не можем с ним править вдвоем. Что у Митрила не может быть два короля.
– Сир… – начал лорд Дальгос, и Яннем вдруг понял, что на самом деле Лорду-дознавателю нечего сказать. Впервые с тех самых пор, что они знакомы.
Громкий стук в дверь заставил их оторвать взгляды друг от друга. В зал Совета ворвался лорд Фрамер – именно ворвался, как вихрь, напрочь забыв про трехступенчатый ритуал приветствия по новому этикету. За это также предусматривалось наказание, но лорду Фрамеру, похоже, было решительно плевать на наказания. Он был бледен, как свежеоштукатуренная стена.
– Сир! – с порога крикнул он. – Ваше величество, простите, но я не мог ждать. Это принц Брайс!
– Что? – оцепенев, одними губами спросил Яннем.
Если Брайс не справился… если стража схватила его за стеной, то…
– Он бежал, сир. Сегодня ночью. Кто-то выпустил его из карцера и, похоже, помог скрыться через туннель, в который сбрасывают трупы.
– Как вы это допустили, Фрамер?! – взвизгнул лорд Дальгос, вскакивая на ноги. В кое-то веки гладкая, маслянистая маска слетела с его лица. Яннем повернулся к Лорду-дознавателю, с наслаждением наблюдая, как проступают на лице главного шпиона настоящие чувства: смятение, возмущение, страх. И главное – опасение, что он проиграл. Что все-таки поставил не на ту лошадку.
Но Лорд-защитник был слишком простодушным человеком для того, чтобы уловить все эти нюансы. Обвинение Лорда-дознавателя он принял вполне серьезно, и его мелко дрожащая голова в отчаянии поникла.
– Я уже отправил погоню, сир, – хрипло проговорил он. – Клянусь, что беглец будет схвачен не позднее завтрашнего дня. После чего я вновь буду нижайше молить ваше величество позволить мне покончить с жизнью, ибо я опять вас подвел.
– Вовсе нет, Фрамер. Вовсе не подвели.
То, как он это сказал, заставило Фрамера перестать дрожать от самоуничижения, а Дальгоса – ежиться от дурных предчувствий. Оба советника посмотрели на молодого короля. Тот стоял возле своего трона, облокотившись на его спинку, сжимая и разжимая пальцы, собранные в кулак. И улыбался.
Как же спокойно, как радостно он улыбался. Наконец-то.
– Лорд Фрамер, возьмите под стражу лорда Дальгоса.
Похожий приказ король отдал Лорду-защитнику неделю назад. Только тогда вокруг них толпилось намного больше людей, и тогда приказ касался Брайса. В тот день Фрамер, как ни тяжело ему было арестовывать принца, которого он знал еще ребенком, без колебаний выполнил королевский приказ.
