– Нет, дорогая, – поправил ее Уэллс с многозначительной улыбкой, – мы есть то, что мы любим.

Неожиданно Джейн спросила:

– А если бы писать начала я?

Уэллс удивился:

– Ты? Писать? Ну… Если тебе и вправду хочется… Но зачем? И что бы ты написала?

– О, не знаю. Вообще-то я вряд ли решусь, – заявила она небрежно. – Это так, пустая болтовня… К тому же, начни я писать, все равно тебе ничего не сказала бы. Сам ты ведь мне ничего не говорил. Просто я долго думала и, зная “теории” твоих двойников, пришла к выводу, что должна найти, чем тебя увлечь, а единственный для этого способ – не дать тебе понять меня до конца. Иначе, боюсь, ты заскучаешь и начнешь искать другие… тайны.

– Дорогая моя… – произнес Уэллс сразу севшим голосом, ища губами приоткрытые ему навстречу губы жены, – клянусь чем угодно: ни в одном из бесчисленных миров никто не назовет тебя скучной женщиной.

И это не было пустыми словами, поскольку Джейн уже успела убедиться, что ее копии так или иначе избежали жалкой судьбы, предназначенной, как правило, для женщин. Все они были незаурядными личностями и с бешеной энергией занимались либо умственным трудом, либо самыми разными видами художественного творчества. И, хотя такое поведение изрядно подрывало их репутацию в обществе, ни одну это не смущало. Каждая Джейн вместе с мужем посещала политические и литературные кружки, и не в качестве просто жены, а как полноценная соратница.

Огорчало ее другое: все Джейн имели основание пожаловаться на “неправильную” любовь своих мужей. Все до одной Джейн полагали, что мужья никогда до конца не поймут их и даже не догадаются, почему не способны сделать жену счастливой. Но все до одной Джейн ошибались. Джейн Наблюдательница мечтала рассказать им о том, что было известно только ей одной, ведь ее Уэллс в мельчайших подробностях описал жене самые тайные мысли их мужей, и каждый восхищался своей женой и уважал ее, любил великой и глубокой любовью и ужасно страдал, не умея эту любовь показать. Возможно, Уэллс и не был готов на великие романтические подвиги, но такая готовность у него внутри зрела, и рано или поздно какой-нибудь Уэллс докажет своей Джейн, на что он способен ради любви. Не надо ходить далеко – Уэллс Наблюдатель, видимо встревоженный количеством недовольных Джейн, вдруг стал проявлять романтический пыл, который заставил бы побледнеть от зависти самого Казанову. А если один Уэллс мог стать таким… Но это был не какой-то Уэллс, с гордостью думала Джейн, а единственный и неповторимый. Не похожий на других. И он принадлежал ей.

Когда младший Джордж отправился в Лондон учиться в Нормальную научную школу, биолог решил, что настала пора вернуться к старому плану и попытаться поучаствовать в жизни двойника и его будущей жены. Как ни странно, только в мозг этих двоих супругам Наблюдателям не удавалось внедриться, сколько они ни старались. Вероятно, сцена, на которой они сейчас находились, представляла собой что-то вроде смотровой площадки, откуда было позволено наблюдать за происходящим на остальных сценах все того же театра. А следить за собственной сценой им было трудно. Чтобы знать, как живут здешние Уэллс и Джейн, предстояло прибегнуть к традиционному способу – следить со стороны за их судьбами, которые, по правде сказать, мало чем отличались от судеб прочих двойников. Ничто в спокойном существовании той пары не оправдывало стремления Уэллсов переехать в Севеноукс. Однако вскоре ситуация изменилась – двойник перебрался в столицу. Уэллс Наблюдатель тотчас обратился за рекомендацией к своему прежнему ректору в Оксфорде и получил преподавательское место в Нормальной научной школе. Это был второй переезд Уэллсов, с тех пор как они свалились сюда через кроличью нору на глазах изумленной маленькой Алисы. Правда, сейчас, когда супруги снова чувствовали себя счастливыми, научившись любить друг друга именно так, как им мечталось, они не желали перемен. Судьба не могла быть с ними настолько жестокой.

Но она все-таки оказалась жестокой. Уэллсы поняли это ровно через неделю после переезда в Лондон. Как и обычно, они сидели перед камином. Джордж в первый раз провел занятия в школе, и, хотя вернулся домой вполне довольный, усталость давала о себе знать. Почти двадцать лет он не преподавал и вообще мало с кем общался, поэтому ему пришлось держать себя в руках, чтобы не выглядеть в глазах учеников совсем уж чокнутым. Наверное, именно поэтому он долго сидел у камина с закрытыми глазами, забыв про бокал, который небрежно держал в руке, так что вино могло в любой момент пролиться на ковер. Джейн сочла за лучшее оставить его в покое. Сегодня никаких историй он рассказывать не будет, решила она с сожалением и встала, чтобы взять книгу.

Неожиданно муж вскрикнул, открыл глаза и схватил себя за левую руку – так что половина вина все-таки выплеснулась. Он выглядел совершенно растерянным.

– Что с тобой, Берти? – встревожилась Джейн.

Уэллс подождал, пока сможет окончательно вернуться к реальности, а потом пробормотал:

– Я только что видел Ньютона… И он меня укусил.

– Нашу собаку?

– Ну разумеется, дорогая. Не ученого же.

Джейн пропустила мимо ушей последнюю колкость.

– Что значит: он тебя укусил?

Вы читаете Карта хаоса
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату