– Тетка смотрит за ним. Он больше не убежит.
– Нам надо… – Малкольм попробовал проглотить кусок хлеба, но передумал и пожевал еще перед новой попыткой. – Надо выручать Лиру, – закончил он хрипло.
– Да. Я все время об этом думаю.
– Для начала надо посмотреть на этот их монастырь.
– И разузнать, что именно Эндрю им о нас рассказал, – подхватила она.
– Думаешь, он скажет нам правду?
– Я ее из него выбью.
– Ему верить нельзя. Он что угодно скажет, лишь бы его не били.
– А я все равно его вздую.
Малкольм прожевал еще кусок хлеба.
– Я хочу поговорить с той женщиной, что у них работала. Надо выяснить, где у них там что, – где детская, как туда пробраться и все остальное.
– Я пойду и приведу ее.
Элис вскочила на ноги и поспешила к огню, где обитатели пещеры сидели за выпивкой и разговорами, время от времени помешивая в большом горшке с едой.
Малкольм с трудом поднялся повыше и обнаружил, что головная боль утихла, зато опять дали о себе знать натруженные мышцы. Он откусил кусок сыра и постарался сосредоточиться на нем.
Вскоре вернулась Элис и привела ту женщину. Ее деймоном был хорек: он сидел у нее на плече и непрерывно шевелил челюстями.
– Это миссис Симкин, – представила Элис.
– Здравствуйте, миссис Симкин, – сказал Малкольм, пытаясь проглотить сыр (пришлось смягчить несговорчивый кусок глотком бульона из кубика). – Мы хотим разузнать все, что можно, про тот монастырь.
– Вы же не думаете забраться туда и спасти ее? – спросила она, садясь и все время поглаживая деймона, который, кажется, очень нервничал.
– Вообще-то да, – сказал Малкольм. – Нам придется. Это даже не обсуждается.
– Ничего не выйдет. У них там настоящая крепость. Вам ни за что туда не пробраться.
– Ну, посмотрим. А как оно там, внутри? Где они держат детей?
– Там есть детская, в ней малыши живут днем и ночью. Это на втором этаже, возле монашеских келий.
– Келий? Это камеры, что ли? – воскликнула Элис.
– Так у них спальни называются, – объяснил Малкольм. – А план вы можете нарисовать? – обратился он к женщине.
Миссис Симкин внезапно так смутилась, что Малкольм понял: она не умеет ни читать, ни писать. И как рисовать карту или план тоже понятия не имеет. Ему сделалось стыдно за свою просьбу, так что он поспешил продолжить:
– Сколько лестниц туда ведет?
– Одна спереди – большая, и еще другая, черная, – поменьше, для уборщиц и слуг вроде меня. Есть и еще одна, но я ее никогда не видела. Иногда у них бывают гости, в том числе и мужчины – и им негоже встречаться с монахинями… да и со слугами тоже, так что они ходят по своей собственной лестнице. Но она ведет только в гостевые комнаты, а они там отдельно от всего остального аббатства.
– Хорошо. А вот если вы поднимаетесь по лестнице для слуг, куда вы первым делом попадаете на втором этаже?
Деймон женщины что-то ей зашептал. Она послушала и сказала:
– Он мне вот что напомнил: на втором этаже есть лестничная площадка с дверью. И вот она ведет как раз в коридор, где у них детская.
– Что еще есть в том коридоре?
– Напротив детской – две двери в кельи. Там ночуют монахини, чья очередь присматривать за детьми.
– А сама детская как выглядит?
– Большая такая комната, с кроватями… ну, не знаю. Кроватей двадцать, наверное. И колыбельки.
– А совсем маленьких детей там много?
– Не всегда. Обычно одна-две кровати пустые стоят, на случай, если новеньких привезут.
– А сколько примерно лет этим детям?
– Меньше четырех, я думаю. Потом их переводят в основное здание. Детская в том крыле, где кухня. Кухня на первом этаже, а она прямо над ней.
– А что еще в том коридоре, где детская?
– Справа перед детской – две ванные. А, еще тем сушильный шкаф для одеял и всякого такого.
– А кельи, стало быть, слева?
– Да.
