– Она нехорошая! – сердито сказала Аста, как только они подошли к лодке.
– Вот именно, – проворчал деймон Элис.
– Но она не делает Лире ничего плохого, – возразил Малкольм и, еще не успев договорить, понял, что это неправда.
– Она это делает, чтобы ее присвоить, – сказала Элис. – Она странная, Мал. Она не как люди. Видал этих бабочек? Как по-твоему, которая из них – ее деймон?
– По-моему, все сразу.
– Ага, ну и где они были сейчас, ты заметил?
– Я… не знаю… Вроде их не было.
– Были. Просто они все слетелись на Пана. Со всех сторон его обсели – так, что и не разглядишь, где он. Клянусь тебе, Мал, эта женщина не просто так это делает. Она точно чего-то там колдует! Ты же знаешь про волшебный народ, сказки слышал? Так вот, они воруют человеческих детей.
– Но это же неправда? – с надеждой спросил Малкольм. – Это же только сказки?
– Но в сказках об этом без конца говорится. И в песнях тоже поется. Что они могут украсть ребенка – и никто больше никогда его не увидит. Это
– Ну, обычно… – начал Малкольм.
– Мало ли что обычно! – взвилась Аста. – Сейчас все необычно! После потопа все изменилось.
И она была права: все обычное ушло. Все стало не так, как раньше.
– Надо забрать у нее Лиру, – сказал он.
– Давай для начала просто попросим вернуть ее, – предложила Элис. – И тогда поймем наверняка, что у этой леди на уме.
– И как только заберем ее, – продолжал Малкольм, – сразу же надо уходить. Если останемся, она может просто украсть ее, пока мы будем спать.
– Ну да, – согласилась Элис. – Только мы не сможем собраться в дорогу так, чтобы она не заметила.
– Есть идея, – сказал Малкольм.
Аста тотчас сорвалась с его плеча и полетела искать подходящего размера камень, а Малкольм между тем вытащил из-под сиденья рюкзак.
– Что ты делаешь? – удивилась Элис. – Это что такое?
Он открыл ларчик и показал ей алетиометр. Элис вытаращила глаза.
– Нашла, – крикнула издали Аста, – но я одна не могу…
Элис помогла ей выковырять камень из земли и обмыла водой. Тем временем Малкольм завернул алетиометр в бархатную тряпицу и промасленную ткань и запихал обратно в рюкзак, а камень положил в ларчик и задвинул крышку. Во взгляде Элис блеснуло одобрение.
– Позже все объясню, – пообещал ей Малкольм.
Ларчик тоже отправился в рюкзак. Взвалив рюкзак на плечо, Малкольм зашагал к поляне, а Элис – за ним. Женщина все еще кормила Лиру, но при виде их отняла ребенка от груди. Лира, похоже, наелась до отвала и уже почти спала.
– Раньше ее таким молоком не кормили, – заметила женщина.
– Да, и спасибо вам, что вы покормили ее, – сказал Малкольм, – но теперь нам пора идти.
– Может, останетесь еще на ночь?
– Нет. Нам пора. Большое спасибо, что пустили нас отдохнуть, но мы должны плыть дальше.
– Ну что ж, должны так должны.
– Мы забираем Элли.
– Нет. Никуда вы ее не заберете. Она моя.
Сердце у Малкольма билось так сильно, что он едва держался на ногах. Элис взяла его за руку.
– Мы забираем девочку, – повторила она за Малкольмом, – потому что она наша. Мы знаем, что с ней делать дальше.
– Она моя, – возразила Диания. – Она пила мое молоко. Посмотри, как ей хорошо у меня на руках! Она остается со мной.
– Почему вы решили, что можете ее оставить? – спросил Малкольм.
– Потому что я так хочу. И потому что могу. Если бы она умела говорить, она бы сама сказала, что хочет остаться.
– И что вы собираетесь с ней делать?
– Вырастить как одну из нас, что же еще?
– Но она не одна из вас!
– Она пила мое молоко – значит, теперь она принадлежит к моему народу. И с этим вам ничего не поделать.
– К какому еще вашему народу? Кто вы такие?
– Мы – самый древний народ. Первые жители Альбиона. Она будет принцессой. Одной из нас.
– Послушайте, – сказал Малкольм, опуская рюкзак на землю, – давайте меняться! Вы вернете нам малышку, а я вам за это дам сокровище.
