– А как вы в него играли?
– Доставали меч из камня. Ты же, наверное, помнишь: никто не мог его вытащить, а король Артур даже не знал, что это невозможно. Он просто взял его за рукоять – и тот вышел…
Сестра Фенелла взяла из ящика чистый нож и воткнула его в большущий ком еще не раскатанного теста.
– Вот так. А теперь давай, сделай вид, будто ты не можешь его вытащить.
Малкольм разыграл целую пантомиму: ухватившись за рукоять ножа, он пыхтел, и ворчал, и скрипел зубами, притворяясь, будто тянет изо всех сил – но все бесполезно. Аста тоже помогала, превратившись в обезьянку и вспрыгнув ему на руку.
– Тем временем юного Артура посылают принести меч его брата… – прокомментировал деймон сестры Фенеллы.
– И вот он проходит мимо, видит меч, застрявший в камне, и говорит себе: «О! Возьму-ка я этот, чтобы не ходить далеко», – подхватила сестра Фенелла, а ее белка тут же продолжила: – Кладет руку на рукоять, и оп-па! Меч выходит из камня!
Сестра Фенелла вытащила нож и взмахнула им над головой.
– Вот так Артур и стал королем, – заключила она.
Малкольм рассмеялся. Сестра Фенелла нахмурила брови, по-видимому, изображая царственное недовольство, а белка взбежала ей по руке на плечо и встала в победной позе.
– Значит, королем Артуром всегда были вы? – спросил Малкольм.
– Нет. Но всегда хотела. Обычно я была оруженосцем или еще кем-нибудь попроще.
– Но мы иногда играли и сами по себе, – добавила белка. – И вот тогда-то ты была королем Артуром всегда!
– Всегда, – со вздохом повторила сестра Фенелла и, обтерев нож, убрала его обратно в ящик. – А ты в какие игры играешь, Малкольм?
– Ну, я люблю играть в исследователя. Открывать затерянные цивилизации и все такое.
– Подниматься на своем каноэ к верховьям Амазонки?
– Э-э-э… ага. Вроде того.
– Кстати, как там твоя лодка? Переживет зиму?
– Ну… я одолжил ее лорду Азриэлю. Когда он приезжал посмотреть на Лиру.
Сестра Фенелла умолкла и снова принялась раскатывать тесто. Прошло, наверное, с минуту, прежде чем она сказала:
– Уверена, он был очень тебе благодарен.
Но Малкольм заметил, что она постаралась, чтобы это прозвучало по-настоящему сурово.
– Она была смущена, – заметила Аста, когда они с Малкольмом покинули кухню. – Ей было стыдно. Она считает, что сделала что-то нехорошее.
– Вот интересно, что будет, если сестра Бенедикта узнает?
– Наверное, вообще запретит сестре Фенелле ухаживать за Лирой.
– Может быть. Но, будем надеяться, она не узнает.
– Сестра Фенелла рано или поздно сама признается.
– Да, – согласился Малкольм. – Скорее всего.
К мистеру Тапхаусу они не стали заглядывать: в мастерской было темно. Должно быть, сегодня плотник ушел домой пораньше.
– Нет, погоди, – внезапно сказала Аста. – Там кто-то есть.
Уже смеркалось; тучи затянули небо за целый час до того, как должно было стемнеть по-настоящему. Малкольм остановился на дорожке, ведущей к мосту, и обернулся, вглядываясь в темные окна мастерской.
– Где? – шепотом спросил он.
– Там, за домом. Я видела тень…
– Да там одни сплошные тени…
– Нет, вроде как человек двигался…
До мастерской было ярдов сто. Пустая дорожка, усыпанная гравием, ясно виднелась в серых сумерках и отблесках желтого света из окон монастыря. Все было тихо. И вдруг из-за мастерской, хромая и пошатываясь, вышло непонятное существо. Издалека оно смахивало на большую собаку, но в плечах было шире любого пса, а загривок его вздымался высоким горбом. Существо остановилось на дорожке и уставилось прямо на Малкольма.
– Это деймон! – прошелестела ему на ухо Аста.
– Собака? А почему она…
– Не собака. Гиена.
– Да у нее же… у нее всего три ноги!
Гиена стояла неподвижно, но от темного здания следом за ней отделилась еще одна тень – человеческая. Мужчина тоже посмотрел Малкольму прямо в
