– Ну наконец-то, – проворчала мать.
– А где папа?
– На крыше, подает сигналы марсианам. А сам-то ты как думаешь?
Малкольм бросился в бар – и замер на пороге, как вкопанный. На одном из высоких табуретов сидел, опершись локтем о стойку, незнакомый человек, а у ног его лежала гиена. Гиена без одной передней лапы.
Незнакомец беседовал с отцом Малкольма. В зале было с полдюжины других клиентов, но все держались поодаль. Даже двое завсегдатаев, которые всегда стояли у стойки, сегодня заняли столик в дальнем углу; остальные сидели рядом с ними, – как будто никто не хотел очутиться слишком близко от человека с гиеной.
Малкольму это сразу бросилось в глаза. Потом он перевел взгляд на отца и от души тому посочувствовал. Когда незнакомец повернулся и посмотрел на Малкольма, папа опустил голову. На лице его было написано усталое, беспомощное отвращение. Но как только гость снова повернулся к нему, мистер Полстед поднял голову и изобразил приветливую улыбку, а затем метнул сердитый взгляд на Малкольма:
– Где тебя носило?
– Где всегда, – буркнул Малкольм и отвернулся. Гиена-деймон щелкнула зубами – острыми желтыми зубами, которые казались слишком большими для такой маленькой головы. Она была удивительно уродлива. Наверное, тому, кто лишил ее передней лапы, пришлось несладко, если только этим зубам удалось добраться до обидчика.
Малкольм направился в дальний конец зала, к посетителям.
– Желаете чего-нибудь, джентльмены? – спросил он, остро чувствуя, как дрожит его голос в напряженной тишине, царившей сегодня в баре.
Он принял заказ на пару пинт и двинулся было к стойке, но остановился: один из клиентов украдкой схватил его за рукав. Обернуться Малкольм не посмел.
– Видишь того типа? – донесся шепот из-за столика. – Будь с ним поосторожнее.
С этими словами советчик отпустил его рукав, и Малкольм отнес пустые кружки в другой конец бара. Аста, разумеется, пристально следила за человеком с гиеной, а чтобы тот не перехватил ее взгляд, превратилась в божью коровку.
– Пойду посмотрю, как там в Зале-на-Террасе, – сказал Малкольм отцу, и тот коротко кивнул.
В Зале-на-Террасе не было никого, только на одном из столиков стояли две пустые кружки. Он забрал их и шепнул Асте:
– Ну что?
– Он, как ни странно, выглядит довольно дружелюбным. И смотрит с таким интересом – знаешь, как будто спросил о чем-то важном и теперь слушает ответ. В общем, ничего такого ужасного в нем не видно. Это все она…
– Но ведь они же – одно целое! Как мы с тобой! Или нет?
– Конечно, да, но…
Малкольм тем временем обошел весь трактир и не встретил больше ни единого клиента – только собрал пустые кружки.
– Кажется, никого больше нет, – сказал он Асте.
– Тогда нам и в баре делать нечего, – рассудила она. – Иди наверх и запиши все. Это надо будет рассказать доктору Релф.
Малкольм отнес кружки на кухню и принялся мыть их.
– Слушай, мам, – сказал он. – Там, в баре, один человек…
И он рассказал матери, что случилось на обратном пути из монастыря, опять умолчав о том, что гиена сделала на дорожке.
– А теперь он сидит у нас в баре! – добавил он. – И папа от него уже на стенку лезет! А никто другой к нему и близко подходить не хочет!
– Значит, ты пошел и рассказал сестре Бенедикте? Тогда можешь не волноваться. Они запрут все двери и окна.
– Но кто он такой? Чего ему надо?
– Да кто ж его знает. Если он тебе не нравится, просто держись от него подальше.
В этом-то и была вечная беда с его матерью: ей казалось, что руководство к действию с успехом заменяет объяснение. Ну да ничего, позже можно будет спросить у отца.
– Сегодня почти никого нет, – заметил он. – Даже Элис.
– Сегодня так тихо, что я ее отпустила. Что ей тут делать, когда клиентов – раз-два и обчелся? Только бы этот человек с гиеной не зачастил к нам, а то, чего доброго, всех распугает. На месте твоего отца я бы его прогнала.
– Но почему…
– Какая разница, почему? Тебе задали что-нибудь на дом?
– Немного по геометрии.
– Ну, тогда заканчивай ужинать и ступай делать уроки.
На ужин была сырная запеканка с цветной капустой. Аста превратилась в белку и сидела на столе, играя с орехом. Малкольм так торопился покончить с
