На сей раз земля сопротивлялась.
С большим трудом Ирина погружала руки в истощенную, но еще живую землю.
– Каз прин. Отыщи то, что мне нужно.
Земля задрожала и вздыбилась. Иринины чары достигли сердца земли, покорили его, заставили вытолкнуть на поверхность сердце женщины, что нашла здесь последний приют.
С содроганием крышка эбенового гроба раскололась надвое, и в Ирининых ладонях оказался прах сестры.
Ирина попыталась заговорить, но языку стало тесно во рту, и страх сковал уста. Она держала в руках ребра Татьяны – иными словами, часть грудной клетки, что защищала Татьянино сердце.
«Убийца».
Это слово будто кто-то шепнул Ирине, и она едва не выронила сестрины кости.
Голос принадлежал не Татьяне. Конечно, шептала не Татьяна. Сестра давно мертва, а мертвецы не разговаривают. Ничто не вернет к жизни этот жалкий прах, не наделит его ни голосом, ни мыслями, ни волей. Нет, голос принадлежал кому-то другому.
Ирина внезапно поняла, кому. Ей самой.
Глаза стало саднить, пальцы задрожали.
Татьяна сама была виновата. Ирина бы ей никогда зла не причинила, будь Татьяна не такой желанной, не такой обожаемой; просто… не такой. Однако Татьяна сначала перетянула на себя одеяло отцовской любви, затем похватала все дядюшкины милости. Рэйвенспирская корона, по праву следовавшая Ирине, увенчала Татьянину чернокудрую голову. И в эту голову даже ни разу не постучалась простая мысль: а что же достанется старшей сестре, а каково ей будет подбирать крошки на чужом пиру?
Татьяна – обычная воровка. И она вполне заслужила свою судьбу.
Ирина ухватилась за эту мысль. Конечно, она лишь исправила то, что следовало исправить. Почему же тогда не проходит ком в горле, почему так щиплет глаза?
Почему так болит сердце, ведь сейчас Ирина не колдует?
Прах сестры обжигал руки, но Ирина всё-таки вымучила заклинание:
– Зна ух. Да откроется мне тайна Лорелеи. Да познаю я, откуда у нее такая мощь.
Целый долгий миг ей казалось, что сестрино сердце сопротивляется. Но Ирина была доведена до отчаяния, а жалкий Татьянин прах был лишен живой воли. И вот королева сморгнула слезы и повторила чуть громче:
– Зна ух. Да откроется мне тайна Лорелеи. Да познаю я, откуда у нее такая мощь.
Замелькали картины и образы, в глазах зарябило. Траурная, отделанная эбеновым деревом карета пересекала границу с Моркантом. Огромная ель обрушивалась на карету. Кровь на девственно-чистом снегу, черная щепа в лунках, протопленных этой горячей кровью.
Татьяна упала. Взгляд ее устремился на лесную опушку, скрестился со взглядом старшей сестры.
Внезапное озарение снизошло на Ирину: так вот на какие дела она способна! Ее обуяли восторг и чувство, что наконец-то всё происходит так, как и должно.
Еще картинки: несколько эбеновых щепок, омытых кровью Татьяны. Алые губы, шепчущие заклинание.
Сердце эбенового дерева, подчиняющееся силе, что была скрыта в Татьяниной крови. Передача этой силы в землю. Из земли, подобно быстрому лучу, сила устремилась к столице. Чем труднее дышала раздавленная Татьяна, тем ярче становился луч.
Вот он достиг королевского замка, проник сквозь стену. Вот, поблуждав по комнатам, нашел ту, чьи губы красны, как кровь, а косы черны, как эбеновое дерево. Ту, чья кожа белее снега.
Малютка Лорелея спала, ни о чем не ведая. Луч коснулся ее, укутал, как одеяло, проник сквозь белоснежную кожу в кровь как раз в то мгновение, когда Татьяна сделала последний вдох.
Ирина выронила кости, дрожащей от ярости рукой смахнула слезу.
Даже на краю могилы Татьяна умудрилась обокрасть Ирину, даже после смерти лишила ее счастья.
Лорелея, в чьих жилах моркантской крови – лишь половина; Лорелея, отродясь не учившаяся магии, получила немыслимую магическую силу при рождении, да еще мать, умирая, передала ей без остатка всю свою мощь.
Ирине с этим не справиться. Тем более теперь, когда сама земля Рэйвенспира восстала против нее. Теперь, когда ее сердце ноет и горит после каждого сеанса магии.
Лорелея уже близко, с ней в союзе – король драконитов, и ничто не спасет Ирину. Если, конечно, она срочно не отыщет новый источник силы.
Например, чье-нибудь покорное сердце.
Сердца рэйвенспирцев не годились – они только отравляли Иринину кровь, они были инородны и вредны для нее.
Ирина поднялась с колен и пошла прочь, не потрудившись прикрыть дерном развороченную могилу. Татьяна воображала, будто сумеет покончить с
