Услышав подобное в другое время, Дуан бы насторожился и, зная тонкое чутье и крепкую хватку тилманца, попросился в долю. Сейчас мысли о собственных проблемах, пусть даже и притупившиеся от выпитого, заставили лишь из вежливости уточнить:
– И кто же тебя так прогневал?
– Узнаешь, – отозвался Вударэс. Больше он говорить явно не хотел, а Дуан не настаивал. – Вы
Теперь Дуан вяло усмехнулся. Да, несомненно, весть в подобном духе дойдет до Альра’Иллы и, вероятнее всего, многих поставит на уши. Дела
Вударэс, думая о чем-то своем, теребил висевшую на поясе девятихвостую плетку – оружие едва ли не более любимое, чем клинок и пистолет. Неожиданно в бесстрастном взгляде мелькнуло сочувствие, потом прозвучал вопрос:
– Скажи, мой свободолюбивый друг… как же ты выживаешь под этой маской? Там, у вашей лечебни, я видел в окно нуц, с которым ты сидел, и видел твое лицо. Это… твоя красавица, Дарина? Дождь не дал мне рассмотреть. Так она здесь, с тобой? Больна?
– Нет, это советник, – с некоторым усилием отозвался Дуан. – Хороший парень, мой первый здесь друг. Если он умрет – а это возможно – не задавай мне вопросов,
Тилманец смотрел не мигая, потом кивнул.
– По рукам. Но он еще не умер, и вряд ли ты, да и Рыжая, дадите этому случиться. В конце концов, это же в своем роде…
– Зеркал? – тихо переспросил Дуан.
– Да. – Теперь бледные, почти женственные пальцы провели над каминным огнем и сложили птицу, тень которой заплясала на стене. – На корабле у тебя есть эта черная особа и наставник. Здесь у тебя черный же советник и тот старик, которого отец твоего отца так вероломно у нас переманил, Дариус Ноллак. Еще у тебя есть я и этот белобрысый дикарь из Нира… не замечаешь ли сходств, Дуан? – Губы расплылись в довольной улыбке, но тут же она угасла. – И да. Знаю,
– Хватит, – коротко попросил Дуан, глядя на тень птицы. – Умоляю. Довольно.
Это была еще одна черта тилманца – страшная, острая. Не случайно прозвищем, которое он получил в народе, кажется, еще в семнадцатый Прилив, стало «Мудрый». А ведь такое прозвище короли заслуживают чаще на склоне, чем в расцвете. И эта мудрость несет неизменную отраву горькой правды.
– Прости…
В мгновение, когда Дуану показалось, что его голова начинает плыть в тумане, тихо прозвучал отдаленный стук.
– Я сейчас вернусь.
Тилманец кивнул, продолжая самозабвенно шевелить пальцами и наблюдать за тенью. Дуан встал и прошел через гостиную. Нужно было миновать еще две поменьше, чтобы добраться до ближайшей двери в коридор, но…
Теплые пальцы легли на его губы.
– Тише, Дуан. Тише. Это я.
Дуан медленно обернулся и увидел блестящие глаза на мокром черном лице. Дарина едва стояла на ногах и с каким-то диким ужасом смотрела на него.
– О боги. Я думала… я не успела.
6. Жребий для двоих
Дуан мгновенно вспомнил о том, что с первого дня в команде Дарина помогает корабельному целителю. О том, что пироланг Тери принес на «Ласарру» немало рецептов вроде бы простых снадобий, благодаря которым на Силльской Цепи почти не знают простуд и уж точно не знают смерти от них. Облегчение и надежда заставили его резко, благодарно сжать голые плечи нуц.
– Ты даже не представляешь, как ты вовремя. Тебя послала Лува, не иначе.
Черный Боцман удивленно моргнула, а потом – вдруг произнесла то, чего Дуан определенно не ждал:
– Как я рада, что ты жив, я почти чувствовала, что опоздаю, что все кончено, я…
Дуан отпустил ее и удивленно поинтересовался:
– С чего бы
Дарина вздрогнула и снова зажала ему рот. На этот раз пальцы подрагивали, а в глазах появилось особенно болезненное, напряженное беспокойство.
– Так значит, ты уже знаешь?
Дуан отступил на полшага.
