Я гоню машину в Западную Виргинию всю ночь. На полпути я опускаю окно, чтобы свежий ветер не позволил мне уснуть за рулем. К тому времени как я добираюсь до маленького городка, приютившегося на склонах круглых зеленых гор, часы показывают 5.30 утра. Слишком рано для того, чтобы наносить визиты. Я съезжаю по боковой дороге к роще у подножия холма. И останавливаю машину на пыльной парковке, около знаков, три из которых имеют отношение к охоте.
Пробираясь по темному лесу, я замечаю впереди, между толстыми стволами могучих деревьев, кусочек темно-лилового неба, и через несколько сотен ярдов передо мной открывается прекрасный вид. Лучи солнца уже достигли вершин тянувшихся на юг невысоких холмов и раскрасили небо. Я сажусь на усыпанную листвой землю и в полном одиночестве любуюсь восходом.
Наверное, я задремал, потому что, когда я снова смотрю на часы, они показывают 9.43. Я вскакиваю на ноги и возвращаюсь к машине тем же путем. Вот и парковка: я вновь седлаю свою лошадку и еду в сторону гор. На главной дороге оживает GPS-навигатор, указывая мне путь к ферме. По обе стороны длинной, продуваемой ветром дороги тянутся разбитые на крутых склонах огражденные поля. Я подъезжаю к скромному двухэтажному дому в колониальном стиле, с просторной террасой и аккуратно покрашенными ставнями. Открыв дверь машины, я слышу заливистый лай.
Женщина, с которой я говорил по телефону, выходит на крыльцо.
— Мистер Конолли, я так рада, что вы приехали. Уже три человека интересовались нашим мальчиком, но я придержала его для вас.
— Спасибо вам огромное.
Она приглашает меня в дом. За кухней находился довольно просторный закуток, специально оборудованный для собак и отделенный от основного пространства барьером высотой в половину стены. Я подхожу поближе, и из-за барьера на мгновение высовывается маленькая рыжая мордочка и тут же исчезает.
— Он у нас такой баловник.
Вот и хорошо. Я стою и смотрю, как щенок подпрыгивает на месте, и у меня не остается ни малейших сомнений.
— Я… я хочу забрать его. Можно?
— А разве вы не за этим приехали в такую даль? — смеется хозяйка.
Эта женщина не имеет ни малейшего представления, зачем я здесь. Впрочем, как и я сам. Я действую по наитию, не желая просчитывать будущие события. Это не ради прошлого и не ради будущего. Скорее уж, ради настоящего. Я тянусь к обычным вещам, и помоги мне бог не ослабить хватку.
ГЛАВА 34
Самая последняя
Прошла целая неделя, прежде чем я снова отправляюсь в путь.
Подъехав к дому на побережье, я вижу мать Рейчел. Она метет пол на террасе. А секундой позже мой новый спутник, заметив, что движение прекратилось, просыпается и тоже выглядывает в окно. Маленький рыжий хвостик начинает отчаянно вилять.
— Все хорошо, Бубба, потерпи секунду. Ты у нас молодец.
Щенок, запрыгнувший на переднее сиденье, встал на задние лапы, прижался черным носом к боковому окну, оставляя влажные следы, и жалобно скулит. Он прожил со мной всего несколько дней, но я уже понял, что со временем он превратится в потрясающего пса. В его глазах светится человеческая душа, скрывающаяся в собачьем теле.
Мать Рейчел, кажется, потеряла дар речи. Несмотря на то что погода для начала декабря стоит не по сезону теплая, она одета в полосатую ветровку и вязаную шапку. Ее тронутые сединой, все еще белокурые волосы треплет соленый ветер. Солнце светит ей прямо в лицо, на котором читается плохо скрываемая растерянность.
— Привет, бабуля, — бодро говорю я.
Мой новый щенок (породистый рыжий лабрадор, со всеми документами), нетерпеливо натягивает поводок.
Бабуля констатирует очевидное:
— Ты завел собаку.
Я киваю. И интересуюсь:
— А Рейчел и Лэйни дома?
Она опускает метлу и подходит ближе. Мне кажется, я вызываю в ней беспокойство: может быть, теща считает меня человеком опасным и непредсказуемым, а щенок, которого я привез, служит этому лишним доказательством? Но она просто обнимает меня, а Бубба радостно прыгает возле ее ног.
— Они на пляже. Вышли прогуляться.
