женой, чувствуя себя настоящим зомби.
— Нам надо составить план, — говорю я. — Необходимо что-то делать.
— Утром нужно поговорить с Максом. Может быть, он что-нибудь знает, — отвечает Рейчел.
— Я уже оставил ему сообщение.
Или нет? Я не могу вспомнить. Мне трудно припомнить события последних часов. Невольно приходит на ум, как в подобных обстоятельствах ведут себя герои боевиков. Они выявляют все нестыковки, находят улики и, не теряя времени попусту, несутся куда-то, держа в одной руке пистолет, а другой затыкая кровоточащую рану на плече. В нашем случае все по-другому. Цунами происходящего накрывает нас с головой, сметая все на своем пути, лишая возможности действовать, не давая пошевелиться, противостоять полиции, вспышкам камер, людской агрессии.
— Я еще раз попробую объехать все места, — заявляю я, чувствуя необходимость двигаться, сопротивляться давлению этой страшной волны.
— Уже почти полночь, — устало произносит Рейчел.
— Неужели? Ну и что!
Она смотрит на меня долгим взглядом.
— Давай отложим поиски до утра.
Я делаю вдох.
— Я был возле дома Мартинов-Кляйнов.
— И?
— Мне не удалось подойти поближе. Полиция там все перегородила.
Историю с куклой я опускаю.
— Даже не представляю, как поступить, — говорит Рейчел. — Нам нужно знать, что происходит. Мне кажется, что для Лэйни очень важно твое присутствие. Эта грязь просто убивает ее.
Я киваю. Я полностью согласен с Рейчел. Я должен быть рядом, защищать свою семью. Но моей семьи, в полном смысле этого слова, сейчас здесь не нет. Я устало тру глаза, иду в соседнюю комнату и сажусь на край кровати. Жена возвращается к дочери, и, как только дверь между нашими комнатами закрывается, я включаю телевизор. Меня накрывает ощущение дежа вю. Ну просто какой-то «день сурка». «Время сделало петлю, — думаю я, уставившись на экран, — и в этой петле нет ни начала, ни конца, только бесконечное повторение одного и того же».
А затем я вижу и слышу, что происходит во внешнем мире, за пределами этой петли. Каждая последующая минута — как острый нож, поворачивающийся в сердце. Сначала перед глазами мелькает коллаж из знакомых лиц, фактов и мест, которые на этот час стали частью сплошного кошмара, а затем на экране крупным планом появляется Карен, стоящая около нашего дома. На ее лице хорошо знакомое мне выражение: такое, как будто она собирается сделать сомнительный комплимент. Я не слышал, что эта женщина говорила раньше. Но я никогда не забуду того, что она говорит теперь.
«Он был тихим ребенком, нелюдимым, — неодобрительно нахмурившись и поджав губы, вещает Карен, глядя прямо в камеру. — Этакий одиночка. Он никогда не присоединялся ни к моему сыну, ни к другим ребятам, когда те собирались поиграть вместе. Я пыталась воздействовать на ситуацию через его отца, но Саймон тоже держался особняком. Рейчел, его жена, была более дружелюбна, но в целом они предпочитали не общаться с соседями».
Незнакомая мне девушка, блондинка со спадающими на глаза идеально уложенными прядями, беседует с репортером, стоящим около линии оцепления рядом с нашей школой. Вот что она рассказывает:
«Дуг и Джейк почти все время проводили вместе. Они вечно о чем-то шептались. Это выглядело довольно странно. Они держались особняком, с ними почти никто не разговаривал. Я помню, как однажды, еще довольно давно, Дуг пригласил меня на День рождения. Но родители не разрешили мне пойти. Наверное, они уже тогда что-то заметили. Вы знаете, я не особенно удивлена тем, что произошло».
Местный ведущий выпуска ночных новостей серьезно смотрит в камеру, продолжая вести репортаж:
«По одной из версий, два старшеклассника, Дуглас Мартин-Кляйн и Джейк Конолли, спланировали и осуществили ужасное преступление, произошедшее в школе сегодня утром. Тело Мартина-Кляйна было опознано после того, как он покончил с собой. Возможно, парень сделал это потому, что в его винтовке военного образца закончились патроны. Местонахождение Конолли на сегодняшний момент неизвестно. Давайте послушаем мою коллегу Лизу-Энн».
Камера поворачивается к женщине, стоящей рядом со школой, практически на том же месте, что и юная блондинка минутой раньше. Она одета в ветровку с логотипом местного канала. Ее лицо еще сохранило черты былой красоты (наверняка лет десять тому назад эта Лиза-Энн была очень хороша собой), но даже слой косметики не может скрыть разрушительного воздействия времени. Рядом с журналисткой стоит старуха лет семидесяти, глядящая в камеру с нескрываемой злобой.
«Привет, Кевин. Я веду репортаж из школы, где полиция до сих пор ищет Джейка Конолли, одного из старшеклассников, которого подозревают в сегодняшней стрельбе. Рядом со мной Донна Джексон, владелица земельного участка, прилегающего к территории школы. Она утверждает, что заметила, как вскоре после стрельбы кто-то пробегал по ее земле».
