— Горки — для слабаков, — заржал Сычик, и вот тут мне стало по-настоящему страшно. — И для нищих. Крутые парни гоняют на собственных тачках! Я сейчас проверяю, дест… дец… действительно ли моя машинка на хорошей трассе даст триста пятьдесят. В данный момент предб… пред… пребываю в поисках хорошей трассы. Но в городе двести уже затопил, так что, похоже, реклама не врет.
В первый миг мне отчаянно захотелось завизжать во весь голос, уподобившись недорезанному поросенку, но я быстро взяла себя в руки. Вопли только раззадорят Сычика: наверняка он их наслушался немало за свою недолгую жизнь. Злость тоже надо вынести за скобки: сейчас Вася способен подчиниться лишь искренней заботе. И твердой руке.
— Слушай меня внимательно, дорогой Вася, — отчеканила я хорошо поставленным голосом обожаемой детьми строгой, но справедливой учительницы начальных классов. — Пьяными в дупель садятся за руль только тупые беспомощные папенькины сынки, ни на что не годные и никому не нужные. Я никогда такого не полюблю, понял?! Если еще любишь меня, если мечтаешь обо мне — немедленно тормози в первом же месте, где это разрешено! Слышишь меня?
— Да брось ты! — ответил он капризно. — Уж и покататься нельзя? Зачем тогда быстрые машинки нужны? А машинка у меня замечательная! Красненькая и очень черного цвета!
В первый миг я решила, что Вася допился до белой горячки, но потом все поняла. Как мне рассказывали, «Феррари» выпускает только красные автомобили, но для особо важных клиентов и за особо крупную сумму иногда делает исключение. И Студнев-пер такое вполне потянет… Но что же делать- то? Ведь Сычик имеет все шансы разбиться в лепешку…
— Вася, выбирай, кто из нас тебе дороже — я или машинка, — я постаралась произнести это как можно более спокойно. — Если машинка — продолжай в том же духе. Но предупреждаю заранее: на твои похороны я не приду. Ненавижу идиотов. А вот если все-таки я, то немедленно сбавь скорость. Иначе мы больше никогда не увидимся.
— Не боись, — Вася вдруг издал странный звук, похожий на всхлип. — Я очень хорошо вожу! И люблю тебя очень. Больше жиз…
— Вася! — заорала я так, что оглохла от собственного вопля. — Остановись немедленно, слышишь?! Стой… — далее последовала цепочка совершенно нецензурных выражений.
На другом конце трубки послышался негромкий стук. Затем ставший очень далеким голос Сычика растерянно пробормотал:
— Блин, телефон уронил! Ничего, сейчас достану…
— НЕТ!!! — заверещала я уже совсем диким воплем.
Через несколько секунд в трубке раздался жуткий грохот. Кажется, его услышал даже Пахомыч.
Вслед за Васей выронила телефон и я. Он совершенно беззвучно упал на мягкий ковер с длинным ворсом, покрывающий пол кабинета. С экрана исчезла фотография Сычика — значит, разговор прервался.
На меня напал какой-то тупой ступор. Я стояла и смотрела на лежащий телефон. Не могла даже руку поднять. Мыслей не осталось.
Из шокового состояния меня вывел Пахомыч:
— Ну? Ты чего застыла? Что у него там?
— Разговор прерван, — ответила я одними губами.
Тут меня затрясло. Я без сил опустилась прямо на ковер.
— Так. Понял, — отчеканил Пахомыч совершенно по-военному. — Где это произошло?
— Не знаю, — пролепетала я. — Он не сказал. Говорил, что в Москве — и все…
Пахомыч открыл ящик стола и достал оттуда дешевый мобильник, не настолько древний, как мой, но тоже отнюдь не последний писк моды. Потом встал. Подошел к моему телефону, поднял его и нажал на какие-то кнопки. На экране высветился список номеров тех, кто мне недавно звонил.
— Его Васей зовут? — спросил Пахомыч деловито.
Я кивнула. Говорить не могла: в горле стоял комок.
— Хо… Понял.
Затем, держа мой телефон в руках, Пахомыч вернулся к столу и набрал чей-то номер на своей мобилке. Соединившись с абонентом, спокойно и уверенно заговорил:
— Андрюха, привет. Извини, что потревожил, но проблема как раз по твоей части. Нет, авария. Вот это я и хочу выяснить. Перед тем как разбиться, водитель разговаривал по телефону. Пожалуйста, пробей звонок. Нет, отключился. Ага, понятно. Диктую номер…
И прочитал список цифр с экрана моего мобильника.
Закончив разговор, подошел ко мне, помог подняться, довел до дивана и уложил туда. Затем вернулся к столу, выдвинул один из его ящиков, достал оттуда металлический стаканчик, протер какой-то тряпкой, наполнил его коньяком и принес мне.
— Андрюха быстро найдет твоего парня, — отчеканил Пахомыч, когда я выпила. — А в таких делах самое главное — оперативная помощь.
Его слова долетели до меня словно издалека. Честно говоря, стакан коньяка я опрокинула в себя впервые — и только сейчас поняла, почему обычно
