Странная женщина сидела на высоком столе. Позади стола был 3D-экран для проецирования многочисленных изображений — такими снабжались очень многие устройства, вплоть до тех имитаторов, в которых мы проходили практическое обучение.
На столе стояла только бутылка виски в стекле — дорогая штука, хотя марка не самая лучшая, — и стакан. Второй Апистия держала в руке.
— Тоника нет, — сказала куратор, проследив за направлением моего взгляда. — Выпьешь для храбрости? Процедура безболезненная, но многие боятся.
— Я не боюсь. Но выпить не откажусь.
— Наш человек, — похвалила Апистия, протянув мне стакан.
Я выпила. Виски оказался ожидаемо паршивым, даже хуже, чем то, что продается у нас в Хараре.
— Раздевайся, — велела она. — Как закончишь, водружай на голову «корону» и ложись на живот. Татуировка большая, на всю спину, но делается быстро.
— Погодите, а что вы мне колоть собрались? — всполошилась я.
— То, что ты себе представишь, — пояснила Апистия. — «Корона» посылает импульс вызова фичи и считывает образ, который появится. В процессе татуировки нервная система соединяется с имплантатами, и фича получает возможность оперировать в реальном мире.
Я улеглась на кушетку, напялив то, что куратор называла «короной», и задумалась: какой же образ всплывет у меня под воздействием импульса?
Я вспомнила, как однажды играла в карты, без особого интереса, как говорят каталы, на семечки. Унесла с игры рандов пятьсот или меньше. Но мне понравилась колода того парня, да и сам парнишка был ничего — итальянец, как заноза Призрак, такой же балагур и матерщинник, к тому же он явно подбивал ко мне клинья, так что пришлось сказать, что я еще не «расцвела» и за подобный интерес он может иметь серьезные проблемы и у нас, и у себя на родине.
У него была забавная колода. Вроде как таро, но не таро, обычные карты. Все «картинки» оказались выписаны с любовью. Когда мы закончили, мой партнер заявил, что ему скучно.
— Хотел поразвлечься, да не судьба, — сказал он без обиняков. — Che cazza, не будь я Чезаре Маркантонио Ресинголо, если не вернусь за тобой, когда ты созреешь. Хочешь, я тебе погадаю?
— А разве игральными картами гадают? — удивилась я.
— Я гадаю, а остальные могут идти per bucca di culo. — Он протянул мне колоду: — Вытащи карту.
Я взяла одну из карт и потянула, а он продолжил:
— Это будет твоя дама. Твоя масть.
Действительно, карта оказалась дамой пик. На рисунке была красивая женская фигура, закутанная в темную ткань так, что открытым оставалось только лицо. Вернее, должно было оставаться — вместо него была тьма с двумя алыми пятнами на месте глаз.
— Soror morte aeterna caritat, — улыбнулся Чезаре. — Положи на стол, посмотрим, что тебе готовит будущее. Мое гадание простое — только три карты: прошлое, настоящее, будущее. Держу пари — третьим выпадет пиковый король, — он подмигнул, — то есть я.
Перетасовав карты, парень положил три, одну за другой. Первым вышел пиковый туз.
— Странное прошлое, — заметил он и накрыл его другой картой — тоже тузом, на сей раз червовым, — а вот это уже лучше: успех, богатство, достижение цели. Итак…
Его пальцы едва заметно дрожали. Третья карта оказалась фигурой пиковой масти — но не королем, а вальтом. Валет был изображен в виде пылающего скелета в косухе верхом на байке — кажется, существовал такой герой комиксов, что ли, вроде я даже кино смотрела про него в 2D.
— Ну, я так не играю, — буркнул Чезаре. — Сегодня все против меня. Che cazza, на что человеку свобода воли, если какие-то карты могут предсказать судьбу! Я все равно за тобой вернусь, вот увидишь.
— Посмотрим, — сказала я. — Гляди не опоздай…
Больше я этого парня не видела и со временем забыла о том случае, но когда я надела «корону», образ той самой дамы явственно предстал перед моими глазами.
А затем застрекотали имплантаты…
— Ну как, что тебе накололи? — обступили мы Куинни, стоило ей выйти из медлаба. Только Леди Лёд стояла в стороне и улыбалась.
— Потом покажу, девочки, — пообещала Королева. — Ух, я себя так странно чувствую… словно крылья выросли.
— Ну что, Олга, — спросила Льдинка, подходя к нам, — пойдешь следующей?
Леди Лёд все надеялась пробудить сверхсилы Олги. Ее упрямство, кажется, тем больше росло, чем яснее становилось, что Олга — не одна из нас, что у нее нет того, что всех нас роднило, — сверхсилы.
— Я боюсь, — призналась девушка. — Пусть Дария пойдет, а потом уже я.
— Хорошо, — согласилась Льдинка. — Но ты следующая.
