В конце концов, счастливо избежав мордобития, мы улеглись по койкам и задрыхли — вымотались нехило.
Наутро (вернее, на следующий день, поскольку из-за изменения часового пояса я не мог сказать, утро сейчас в Палермо или вечер, но без труда перешел на ритм базы, в котором существовали и остальные участники Проекта) я проснулся, как всегда, раньше всех, принял душ, а когда вышел, обнаружил новенького висящим в дверном проеме, который вел в санблок. Фредди зацепился ногами за перекладину (Перекладину?! Откуда она тут?) и делал подъемы корпуса.
— Разминаешься? — спросил я.
— Типа того, — ответил он. — Надо держать себя в форме. Привычка, еще с тех времен, когда я не ходил. Правда, тогда я так тренироваться не мог…
— Не замечал, кстати, у нас турника, — сказал я. — Странно, третьи сутки здесь, а турника не видел.
— Так его и не было, — признался Фредди. — Я его вырастил, чтобы позаниматься.
— В смысле — «вырастил»? — Оказывается, наш соня Джинн тоже проснулся.
— В прямом. — Фредди осторожно спрыгнул, как будто боялся, что ноги его не удержат. — Слушай, не возражаешь, если я первым помоюсь? Потным ходить, сам понимаешь…
— Валяй, — кивнул Джинн. — Только потом расскажешь, как ты турник выращивал.
— Без проблем. — Фредди подхватил полотенце и урулил в душ. Джинн тем временем уткнулся в свой планшет по имени Купер.
— Ботаник хренов, — фыркнул я. — Турники он выращивает. Слушай, Джинн, ты чем заняться планируешь?
— Базу ломать буду, — ответил тот. — Мы с Купером вчера нащупали одну прогу, она здесь тихонько сидит на исходящем трафике и фильтрует пакеты. Я ее назвал Апистия и думаю, как бы изловчиться и обмануть ее.
— Кстати, об Апистии, — сказал я. — Тебе не кажется…
Но мою фразу прервало появление Фредди. Он вышел из душа и нерешительно топтался в дверном проеме, где до этого тренировался. Турник, кстати, исчез.
— Э, а куда делся турник? — заинтересовался я. — Che cazza, ты объяснишь, что тут происходит?
— Ничего особенного, — ответил Фредди. — Я о таком в Интернете читал: база построена по технологии «ItB»…
— Вау! — воскликнул Джинн. — И как я сам не допер?
— И что это за cazzatta? — спросил я. — Объясни, а то я один, похоже, не в курсе.
— Ну, технология на самом деле довольно старая, еще сороковых или тридцатых, — сказал Фредди. — Но дорогая, потому распространения не получила. В общем, внутренности базы только кажутся построенными из стандартного порошкового бетона, а на самом деле это шабанит — материал с памятью. Плюс внутрь его зашита сетка из монокристаллов. Сетка — это единственное, что здесь постоянно. Она выполняет функции нервной системы базы…
— Скорее уж головного мозга, — поправил его Джинн. — Хотя нет, того и другого вместе.
— Che cazza, мы что, живем в мозге? — возмутился я. — Или что это за merde, объясните нормально!
— С учетом того, что у тебя половина слов — нечто непонятное, но явно нецензурное, это окажется непросто, — улыбнулся Фредди.
— В общем, эта фигня читает наши мысли, — взялся за объяснения Джинн. — Если ты подумаешь о турнике — у тебя вырастет турник. То есть не у тебя, а у базы. Ладно, я в душ.
И ушел, оставив меня с Фредди.
— Cazzarolla, — протянул я. — Madre de cagnia, то есть наши мысли читают?
— Не совсем так, — ответил Фредди, бухаясь на кровать. — Для того чтобы записывать мысли даже одного человека, даже… — Он хотел, видимо, добавить что-то обидное, но потом передумал и продолжил: — Нужен огромный объем памяти, а чтобы их обработать и привести в читабельное состояние — суперкомпьютер из десятка мощнейших.
— Тут как раз есть такой, — сказал я, чувствуя панику. Если кураторы знают, что я о них думаю в свете моих отношений с Апистией… Madre de Dio!!!
— Тогда пошей себе шапочку из фольги, — посоветовал Фредди. — Говорят, помогает.
— Знаешь что… — У меня опять кулаки зачесались, хотя, по ходу, Фредди был посильнее меня. Ничего, а у меня опыта больше, на улице же рос, а не в monastery caccare![60]
Но тут вернулся Джинн.
— Факн’щит, кажется, вы опять решили друг друга поубивать? — спросил он. — И в чем дело на этот раз?
Мы промолчали: я просто не мог сформулировать свои претензии. Затем Фредди, словно нехотя, сказал:
— Слышь, Призрак, ты, это, не обижайся. Мне просто негде было научиться нормально общаться. Всю жизнь провел в этом каменном мешке, будь он неладен, среди монахов и инвалидов. Короче, я хотел сказать, что им не нужны наши мысли — ни твои, ни мои, ни даже Джинна. К тому же, чтобы понять
