16
Я ждал новогоднего подарка — красивого, квадратного, перевязанного ленточкой. Такого, к которому я привык. Чтобы там набор «Мойдодыр» с маленьким мыльцем, маленькой коробочкой зубного порошка, маленькой расческой. Чтобы там был альбом для раскраски. Чтобы набор цветных карандашей «Спартак». Да мало ли бывает прекрасных и, главное, привычных вещей!
Но в этот раз мама вручила мне маленькую некрасивую бумажку, заполненную не очень понятным текстом. Я ничего не понял.
«Что это?» — спросил я, уже готовый заплакать. «Это годовая подписка на журнал „Мурзилка“», — наставительно сказала мама.
Я все равно ничего не понял. Заплакать я все же не заплакал. Тем более что брат подарил мне сразу две плитки шоколада. Но, в общем, расстроился.
А бумажка долго хранилась в подаренной отцом картонной старой папке с тесемками среди прочих бессмысленных бумажек, которые я называл «документами».
17
Старший брат рассказывал, что во времена его ранней юности, то есть в 1950-е годы, молодые люди, когда они шли в фотоателье, чтобы сделать свой портрет для того, чтобы потом послать его родным или девушке, часто одалживали у кого-нибудь галстук.
Потом, уже на фотографии, этот галстук раскрашивался цветными карандашами. А иногда и просто поверх снимка рисовался галстук в синюю, зеленую и красную полосочки.
18
Примерно через год после смерти Сталина мы с мамой поехали в Кремль, который только что открылся для обычных людей. Царь-пушка, Царь- колокол, купола…
В Оружейной палате мне запомнились сапоги Петра Первого. Они были очень высокие, что как раз не удивительно. Удивительным мне показался очень маленький размер его ноги. Или сапоги так усохли — не знаю.
19
Мой отец всю жизнь страшно гордился тем, что был в числе первых пионеров. Его семья жила недалеко от Пресни, а там и был создан первый отряд.
