расчищали от песка. Однако она никак не заканчивалась. Пустыня, барханы белого и желтого песка, змеи, скорпионы, песчаные уховертки, раскаленное солнце, а посреди песков – гладкая пелена яшмового поля, ни историю, ни назначение которого никто не знал. Застывшая бухта богатейшего камня, будто сам Акмеон своей волей обратил в яшму морской пласт с водорослями, глубинными обитателями и пронизывавшими воду солнечными лучами, поднял его на поверхность и выстелил им пустынные поля перед Моринарскими предгорьями. Красота камня завораживала сочетанием густых оттенков зеленого, желтого, переливов серебра и вкраплений розовых полос – витиеватых, как струйки дыма.
Южане хотели ускорить раскопки. Готовы были нанять рабочих из самых отдаленных городков Юга и для этого предложили сразу, не дожидаясь того дня, когда им откроется город Предшественников, расковырять Яшмовую долину – продать яшму в другие земли и царства, чтобы обеспечить необходимые работы. Чернобуры запретили трогать долину. Разрешили и дальше раскапывать песок, но за единственный удар киркой по плитам обещали карать по всей строгости «Красной главы» «Миарской правды», то есть смертью, причем самой жестокой.
Волнение среди южан усилилось, но они стерпели и это. Знали, что новые лигуры оправдают любые траты и беспокойства. Верили, что Яшмовая долина – подобие дороги Предшественников из кумаранского камня. А значит, однажды приведет к их, южному, Пекель-Зорду. Даже в опережение пустили следопытов по ближайшим отрогам Моринарского хребта – надеялись, что дорога укажет именно в этом направлении.
Прошел еще год. Альдарон донес Южному совету, что рабочие обнаружили спуск. Широкая лестница посреди нетронутой глади яшмовых плит. Не обозначенная ни стенами, ни домами, но некогда укрытая простейшим базальтовым козырьком. Козырек давно обвалился и запечатал вход, благодаря чему внутрь почти не набился песок. С высоты карьера проход к лестнице был похож на небольшое серое пятно посреди зелени драгоценного камня. Будто кто-то оставил кусок тканого навеса, укрывавшего рабочих в знойные дни.
Вход, едва обнаружив, спешно засыпали, чтобы о нем не узнали чернобуры. Совет распорядился выждать два месяца, чтобы подготовить экспедицию. Южане рассчитывали тайком вынести все самое ценное из помещений, куда вела лестница, и только потом признать ее существование. Они, конечно, надеялись на лигуры. Однако ни лигуров, ни гробниц, ни города Предшественников под Яшмовой долиной не оказалось.
Лестница привела Альдарона и его исследователей в пустое помещение с низким потолком. Прямоугольный зал, семь на восемь саженей. В нем не было следов: ни черепков, ни костей, ни копоти. Внутри все было выложено агатовой яшмой. Ни царапины, ни малейших знаков. Гладкие пол, потолок и стены с проемами. Всего проемов было шесть: три напротив трех. Никаких дверей, следов от петель или других креплений. Гладкие, окатанные яшмовые углы.
Первые три проема выводили в коридоры с помещениями поменьше, похожими на обычные комнаты, три на четыре сажени. Всего таких комнат исследователи насчитали двадцать семь. Их назначение осталось неизвестным. Опять же ни следов, ни черепков, ни сажи на гладких яшмовых стенах. Там могли быть тюремные камеры, жилые или складские залы, что угодно… Сам Альдарон отчего-то назвал их Убежищами.
Почти все двадцать семь комнат были одинаковыми. Из общего строя выбивались только две. В одной пол воронкой уходил на глубину шести саженей, оканчивался тонким отверстием, назначение которого осталось невыясненным. По приказу Альдарона туда засы?пали не меньше десяти мешков песка, и каждая крупинка уходила свободно, не задерживаясь. Просунув в отверстие спицу, исследователи убедились, что оно ведет строго вниз через толщу камня. Если там и была полость, добраться до нее удалось бы только с использованием камнебитных буров.
Вторая комната отчасти напоминала каменную яму тюремного глота. Пол в ней был бугристым. Все бугры разной высоты и обхвата, но одинаково гладкие, яшмовые. После первого посещения этой комнаты исследователи, оглушенные страшным рокотом, выскочили назад, в коридор. Заподозрили обвал, но потом выяснили, что рокот – лишь искаженные звуки их собственных голосов. Дальнейшее изучение показало, что голоса преображаются по-разному. Если два человека вставали в противоположных углах комнаты и один из них твердо произносил какие-нибудь слова, то их звук распадался на множественное эхо, начинал плутать между буграми, отражался от стен и доходил до второго человека в виде странных переливов, чем-то похожих на музыку – будто на ветру журчали хрустальные подвески. У каждого человека, в зависимости от выбранного бугра, звучание было свое, особенное.
Все двадцать семь комнат, помимо прочего, объединяла одна общая странность. В них замедлялся свет. Факелы не сразу озаряли помещение. Свет начинал неспешно волнами расходиться к стенам, будто с трудом разгоняя мрак, а затем, если погасить факел, так же медленно иссякал, как это бывает в последние минуты заката, а мог вовсе заблудиться, небольшими комочками остаться в углах, полупрозрачными разводами – по стенам.
Альдарон понимал, что для настоящего исследования тут потребуются годы, если не десятилетия, работы, как это было в Мактдобуре при исследовании лигуров, поэтому в комнатах задерживаться не стал. Перешел к трем другим проемам. Они заинтересовали его значительно больше.
Каждый из них вел в отдельный тоннель. Прямые, как стрела, и узкие – больше одного человека не протиснется. Не тоннели даже, а простые разъемы, скальные искусственные щели, выбитые в тяжелой гранитной породе и полностью, даже в самой узине, облицованные все той же агатовой яшмой. Выяснилось, что тоннели уходили на несколько верст и там окончательно сужались – так, что под конец приходилось идти боком.
Альдарон выбрал двух самых худых лазутчиков, снарядил их светильниками из боальсинных кристаллов[14] и приказал идти до упора. Надеялся, что щели выведут в новые помещения, быть может, в город Предшественников.
Лазутчиков обвязали веревкой: если первый застрянет, второй его вытащит. Но до упора они не дошли. Испугались, потому что в теснине наткнулись на скелеты. Первые следы жизни, обнаруженные в Яшмовой долине, да и вообще во всех даурхаттах. Скелеты были до того старыми, сухими, что рассыпа?лись от первого же прикосновения. Не удалось узнать ни принадлежность, ни происхождение этих людей, но сомнений у лазутчиков не оставалось – скелеты принадлежали именно людям. И людей было много. Словно они, спасаясь от чего-то, шли по этим тоннелям, пока не застряли. Возвращаться не захотели.
