Набились там в невообразимую теснину и погибли. Судя по всему, погибли уже в Эпоху Прарождения или незадолго до нее, значит, не могли принадлежать ни каахнерам, ни тем более Предшественникам. Да и были они маловаты, чтобы считаться хоть отчасти сродственными Предшественникам. Кроме костей, не нашлось ничего, что привычно для подобных захоронений: ни ткани, ни пряжек, ни каменных инструментов, даже волос не было, которые подчас сохраняются дольше любой кости. Будто люди попали туда обнаженные, обритые и лишенные всякого скарба.
Альдарон приказал лазутчикам, ни на что не обращая внимания, идти до конца.
Во вторую попытку они сделали все возможное. Растоптали скелеты и продвинулись еще на полверсты. Одолев страх, первый лазутчик протискивался вперед до тех пор, пока мог. Сделав последний рывок и осознав, что его голова скоро не выдержит, протянул руку и – нащупал закругленный край стены. Это был конец тоннеля. Но протолкнуться дальше он не мог. Другой лазутчик едва вытащил его из западни; к счастью, яшмовые плиты даже там оставались ровными и гладкими.
На этом Альдарон не успокоился. Снарядил новую экспедицию. Отправил двух мальчиков, Хатола и Роина, спешно выписанных из Дангора. Хатола запустили первым – голым, предварительно смазав его густым жиром манника.
Хатол, как и предыдущий лазутчик, добрался до конца тоннеля, однако даже он, хоть в голове и бедрах был не шире молодой осины, не смог продраться в узину прохода. Сжатый гладкими яшмовыми плитами, лишь выставил вперед ногу и ощутил, что там, дальше, заканчиваются и стены, и пол. С трудом протиснулся на несколько саженей назад. Роин помог ему – вытянул его тонкой, повязанной вокруг талии веревкой, затем передал камень.
Удерживая правую руку перед лицом, Хатол вновь протиснулся к провалу. Замер. Бросил камень. Ни шлепка, ни всплеска, ни скрежета. Ничего. Камень упал беззвучно. Оставалось выполнить последнее поручение Альдарона.
На этот раз Роин передал Хатолу сигнальный самострел. Серными полосками, едва справляясь в тесноте, запалили сигнальную стрелу. Хатол уже в третий раз, обессилевший, напуганный происходящим, протолкнулся вперед. Вытянул руку с самострелом. Большим пальцем потянул крючок. Щелкнула стальная пластинка. Пружина, освободившись, столкнула два лаэрных кристалла. Вспыхнул зеленый огонек, и стрела, растягивая ярко-желтые усы пламени, устремилась вперед. Пролетела широкой дугой. Не встретила преград. Начала падать. Не погасла, не остановилась – так и падала, пока огонек не стал совсем крохотным, не потерялся в темноте.
Выполнив все приказы, мальчики заторопились назад.
Возвращаться было сложнее. Пришлось добрую версту идти не поворачивая головы, в ожидании, пока тоннель расширится. Что там произошло в дальнейшем, никто точно не знал. По словам Хатола, когда он повернул голову, Роина уже не было. Хатол ускорился, надеясь догнать друга, а через несколько мгновений увидел на полу опустевший нашейный бурдюк Роина, мешочек с запасными кристаллами лаэрита, сигнальными стрелами и серными полосками. Поверх мешочка лежала гроздь светильника из боальсинных кристаллов.
Хатол испугался. Старался уверить себя, что Роин, несколько часов сжатый стенами, отчаялся, в исступлении бросил все, чтобы как можно быстрее вернуться на открытое пространство. Такое предположение было логичным. Весь взмокший, несмотря на прохладу камней, Хатол двинулся дальше. Запретил себе смотреть на пол. Одной рукой вцепился в свой пущенный вокруг шеи светильник, будто боялся, что кто-то отберет его и бросит в одну кучу с вещами Роина.
Роина так никто и не видел. Он пропал. Назад к исследователям не вернулся, а на крики не отзывался. Альдарон посчитал, что сработала какая-то древняя ловушка. И главной странностью было то, что Хатол вышел из другого тоннеля: не из крайнего справа, в который его запустили с другом, а из крайнего слева.
Неизвестно, как бы южане поступили в дальнейшем, что бы предприняли, но о странных убежищах под Яшмовой долиной прознали чернобуры. Рано или поздно это должно было случиться. Весть мгновенно достигла Вер-Гориндора, а оттуда разлетелась по всем Землям.
Раскопки Альдарона привлекли слишком много внимания. Эльгинцы предупреждали о необычном оживлении в Ничейных землях, о том, что все больше магульдинцев, наследников красного легиона, отправляется на Юг. Чернобуры говорили о десятках слухачей из Земель Нурволкина и Молонтина. Нового, едва коронованного ойгура, Лиргиндила Блаженного, эти новости не обрадовали. Вскоре его герольды под прикрытием двух створов полевой гвардии объявили ойгурное веление. После долгих, велеречивых призывов следовать заветам Эрхегорда Великого, говорившего, что опасно и губительно искать связь с утерянным временем, было коротко сказано о необходимости прекратить раскопки, вернуть Яшмовую долину в исходное состояние, то есть погрести под глухими песками.
Объединенный южный совет не успел собраться, как гвардейцы ойгура уже обрушили балки и крепления Альдарона. Яшмовую долину, а по слухам и до трех сотен рабочих засыпало песком. За каких-то пять дней рухнули плоды многолетних трудов. После этого никакого Совета не понадобилось. В Дангоре начались стычки. Жители понимали, что начнется массовый исход из города. А ведь они, отправляясь сюда, надеялись на новую, лучшую жизнь, оставляли обжитые дома и хозяйства. Ждали, что медные рудники их обогатят.
Родственники погибших в Яшмовой долине рабочих напали на гвардейский разъезд. Погибло восемь гвардейцев, в том числе один из младших сотников. Чернобуры приказали ответить сталью. Когда в других городах Юга узнали о побоище в Дангоре, вспыхнул мятеж.
– Началось Третье южное восстание, – устало проговорила Миалинта. – Там воевал и погиб мой отец.
– Тогда погибло много отцов, – кивнул Громбакх.
