трупных мошек. Нужно было что-то делать.
– Стой! – Гром не успел меня остановить.
Пригнувшись к земле, удерживая в руках заплечный мешок, я бросился к нему. Оббежал изъеденное тело Густа. Заметил, как в его правой штанине шевелится что-то большое. Выгибается, ворочается. С различимым липким чавканьем. Значит, приползли трупники.
На ходу растоптал краснушку.
Рухнул под дерево, рядом с охотником. Замер.
Мягкие шаги в отдалении тоже замерли. Она услышала. Не могла не услышать. И наверняка все видела.
– Сожмись, – коротко скомандовал Гром.
Я весь прильнул к земле. Отвращение. Через защитную сетку капюшона видел крохотные норки. Нужно было выбираться из этого местечка. Слишком много насекомых.
Не дожидаясь подсказки от охотника, стал стонать. Повизгивать. Поскуливать. Вертелся на корнях бука, будто сам превратился в склизкого трупника.
Замер. Опять прислушался.
Мягкие шаги возобновились. Ее устроил мой концерт. Поверила. Или сделала вид. Кажется, шаги теперь отдалялись. Я их едва различал. Выпрямился. Сел нормально. Уперся спиной в бугристый ствол.
– Отходит, – протянул охотник. – Хорошо. Так, глядишь, и она меня бросит. Пакость неблагодарная!
Громбакх хохотнул и тут же выхватил у меня бочонок. Дернул крышку. Зачерпнул пальцами мазь. Густо смазал рану.
От охотника несло кислятиной. Будто он ополоснулся под разбитым сточным узлом или вовсе искупался в выгребном озере. В каком-то смысле это было недалеко от правды.
Осмотрев руку Грома, я достал из заплечного мешка сменную поддевку. Оторвал кусок ткани. Получился слишком тонким. Оторвал еще один. Так лучше. Перевязал охотнику плечо, а сверху еще раз густо смазал мазью.
– Хорошо. – Громбакх кивнул. – И не забывай, ты мне должен бурдюк медовухи. Хорошо ударит по твоей мошне.
– Еще не должен.
– Да ну?! Думаешь, мы сейчас поднатужим свое гузно, шкуранем во все копыта и поспеем до темноты?
– Все может быть.
– Ну да… А за краснушку спасибо. Бесит до колик. Смотреть тошно.
– Знаю.
Когда мы еще ехали в обход болотистых залежей, Гром то и дело направлял коня прямиком к одиночным краснушкам. Радовался, если бутон попадал под копыта, и злился, если лошадь его обступала.
Мы приближались к окраине Совьего дола. Чаща изменилась. Почти не осталось мерцающих лиственниц. Больше елей, одиночных хвойниц и белоствольных кедров.
Все оживились. Надеялись, что с минуты на минуту вырвутся в Окружной лес. Даже не обратили внимания на слова Тенуина – следопыт предупредил, что мы не могли так быстро проехать Совий дол и должны быть настороже.
– Смотри! – Миалинта указала между двух заросших растениями кедров.
– Что там? – заинтересовалась Эрза.
– Тропинка.
– Тропинка?
– Ну да, сама смотри.
Приблизившись, я увидел что-то похожее на торное направление.
– Охотничья?
– Вряд ли. – Миалинта качнула головой. – Скорее звериная.
– Эй! – Я окрикнул Тенуина. – Может, нам туда? По тропинке проще будет.
– И быстрее, – согласилась Эрза.
Следопыт вернулся к нам. Весь отряд остановился.
– Едем дальше, – коротко сказал Тен и заторопился в прежнем направлении.
– Но почему? – удивилась Миа. – Давай хоть посмотрим, куда она ведет.
– В этом лесу не бывает тропинок.
– А это?
– Если встретишь здесь тропинку, – за следопыта ответил охотник, – собери свою пежню в кулак и драпай быстрым ходом. Чем дальше, тем лучше.
