– Это твои последние цветы, Юдифь, – сказала я и положила на надгробие букет желтых цветов.
«Вот я и начала разговаривать с мертвыми, как с живыми», – подумалось мне, и в этот момент я заметила, что ко мне направляется какой-то мужчина в синем тренировочном костюме.
– Мадам, мадам, не делайте этого.
Воспоминание о первой встрече с месье Каро промелькнуло в моей голове, и я сделала несколько шагов назад.
– Мадам, прошу вас, немедленно уберите эти цветы.
В тоне этого человека не было угрозы, был только страх. Он держался на почтительном расстоянии, и сначала мне показалось, что он боится меня, но потом я поняла: на него наводит страх могила Юдифи. Он смотрел на надгробный камень так, словно тот был живым и готовым броситься на него.
– Добрый вечер, месье. Почему вы не хотите, чтобы я оставила цветы на этой могиле?
– Потому что мой брат запретил это делать. – Мужчина с силой ударил себя по голове и закрыл лицо руками. – Мой брат запретил кому бы то ни было возлагать цветы на эту могилу. Брат сказал, что надо уважать себя. Он не злой, он справедливый. Здесь лежит моя мать. Она лежит под землей, под камнем, и мы не должны воздавать ей почести, потому что из-за этого погибнет мир и рухнет мировой алтарь.
Теперь я поняла, кто это. Это был страдавший шизофренией брат месье Каро.
– Я знакома с вашим братом. Он знает, что я возлагаю цветы на могилу вашей матери, и не злится на меня за это.
Мужчина внимательно посмотрел на меня.
– Вам не надо говорить, что вы меня видели, если боитесь рассердить брата, – продолжила я.
– Вы должны убрать цветы.
– Я сделаю это, если вы уйдете.
– Вы обещаете?
Он снова закрыл лицо руками и пошел прочь. Я нарушила обещание: сунула руки в карманы и, посмотрев на красивые цветы, пошла к выходу с кладбища.
Сначала я сказала, что приглашение оказалось несколько неожиданным, но тем не менее поблагодарила, хотя и не знала, чем была вызвана такая любезность. Мой сын очень обрадовался, когда я сказала ему, что мы пойдем в гости к месье Каро.
Для визита было еще рано, и мы зашли в кафе. Шел дождь. На город наконец-то опустилась прохлада.
– Как ходит ладья, мама?
– Я не знаю, но ты спросишь об этом у месье Каро.
Сын принялся тянуть через соломинку сок.
– Зачем они носят на голове эти шапочки? – спросил он, показав рукой на пробегавшего мимо окна мальчика в кипе.
– Они носят такие шапочки, потому что они евреи, а их религия называется иудаизмом. Они тоже верят в Иисуса, но не считают его сыном Бога. Эта шапочка называется кипа. Они носят ее, чтобы показать, что они евреи и почитают Бога.
– Иудаизм?
Я кивнула. Сын сделал глоток сока, а я заглянула в его задумчивые детские глаза.
Я привычно набрала код. Механизм щелкнул, дверь открылась, и мы вошли во двор. Окна квартиры месье Каро были открыты, и оттуда доносились смех и громкие голоса. Я улыбнулась сыну, которого, казалось, совершенно не смущало наличие множества гостей в доме месье Каро.
– Мы снова увидим ту зеленую босую тетю, мама?
Я считала, что подготовилась к любым мыслимым ситуациям, ведь месье Каро предупредил, что пригласил нескольких друзей, но, как теперь мне стало казаться, произойти может все что угодно. Входная дверь была полуоткрыта, и какой-то мальчик, ровесник моего сына, обувался, стоя в проеме.
– Кипа, – шепнул сын и незаметно показал рукой на голову мальчика.
Мальчик вежливо поздоровался с нами и побежал вниз по лестнице. Так как дверь была открыта, я некоторое время стояла в нерешительности, думая, стоит ли нажать кнопку звонка или можно просто войти в квартиру. Но сын опередил меня – он вошел без звонка, и я последовала за ним.
Сын чувствовал себя более комфортно, чем я, – он решительно провел меня по коридору в гостиную. Но на пороге остановился. Вероятно, он не ожидал, что увидит там столько людей. Одни стояли, другие сидели, но все оживленно разговаривали друг с другом. В квартире пахло едой и сигаретным дымом. Самого месье Каро в комнате не было. Сын выжидательно посмотрел на меня, и я поняла, что мой долг вселить в него уверенность. Я взяла малыша за руку.
– Сейчас мы посмотрим, где твой шахматный наставник. Наверное, он прячется на кухне.
Мы прошли по комнате. Большинство людей просто не обратили на нас внимания, а те, кто нас заметил, приветливо нам улыбались. Некоторые успевали даже погладить сына по голове.
– Это она! – раздался вдруг чей-то голос.
В комнате наступило недолгое молчание. Все сначала посмотрели на кричавшего человека, а потом на меня. Человек держал в одной руке стакан с
