потолок, раскинув ноги и руки в позе морской звезды. Рубашка неприятно прилипала к телу, хотелось переодеться в сухое, но сил ни на что уже не было. Он мог только лежать и смотреть в дощатый потолок.
Незаметно для себя уснул и проснулся уже к вечеру, удивившись необычной для последних дней тишине. В доме ни звука – не слышалось шагов, звяканья посуды, детского плача, указывающего на то, что младенец либо обделался, либо хочет есть. Или все вместе и сразу. Уже как-то и попривык к такому вот шуму! А теперь – мертвая, непривычная тишина.
Впрочем, относительная тишина. Водопад шумит, птички за окном тоже не молчат, но все уже привычный фон, мозг его не замечает. А в доме тихо!
Встал – настороженный, готовый к любым неожиданностям. Может, его оставили в покое? Ушли? Не-ет… глупо даже думать об этом! Вон они – сидят на травке, на солнышке греются! Вернее, сидит один Хесс, младенец то спокойно лежит, то пытается сбежать, активно переворачиваясь и отползая, как здоровенный белый таракан. Хесс тогда ловит его за ногу, подтягивает к себе, и младенец почему-то улыбается. Даже не плачет.
Ангусу вдруг стало завидно – сам не знал почему. Вот маленькое существо, которое ничего не знает о мире, и вот – здоровенный угрюмый убийца, способный мгновенно расправиться с двумя парнями вдвое его шире и массивней. И по взглядам этой странной парочки можно понять – они любят друг друга. Ангуса вот никто не любит. Никому он не нужен. Впрочем, нужен, но только для того, чтобы кто-то добился своих целей. Чтобы он, Ангус, делал для Братства работу, которую никто, кроме него, сделать не может. Раб! Вот кто он такой!
Взяв со стола изумруд, который слегка поблек в цвете, но не стал менее красивым, Ангус пошел на лужайку, туда, где сидел Хесс со своим питомцем. Лекарь старался двигаться как можно тише, но… убийца его услышал, обернулся – настороженный, держа руку за пазухой. Увидев подходящего учителя, расслабился и, поднявшись с земли, слегка поклонился:
– Привет, учитель. Как прошло колдовство?
– Нормально прошло, – чуть сварливо ответил Ангус, раздосадованный тем, что позавидовал какому-то там убийце, едва владеющему магией. А конкретно – тому, что этот самый убийца, вероятно, имел слух, как у охотничьей собаки. Или как у волка.
Ангус подошел к младенцу, всмотрелся в розовую физиономию, будто ища в ней признаки чего-то, указывающего на происхождение мальчика и на то, является он магом или нет. Ничего особого не увидел, кроме очень светлых, практически белых волос при темных, просто-таки угольно-черных глазах. Что, впрочем, совсем не редкость для юга. Темными глазами тут не удивишь. А волосы… ну что – волосы? У всех младенцев светлые волосы, и потом они темнеют. Ну… почти у всех.
Младенец вдруг улыбнулся, обнажив беззубые десны, и Ангус слегка опешил, чувствуя, как душа дрогнула непонятно отчего. Ему вдруг представилось, что это его сын – от той же императорской дочери. Его сын – наследник престола.
И Ангусу стало горько, досадно и грустно. Нет, не будет у него сына – наследника престола. И скорее всего – вообще не будет сына.
Лекарь нахмурился, наклонился к младенцу и, выпустив несложное заклинание, активирующее амулет, прикоснулся камнем к ножке ребенка. Тот еще шире улыбнулся и потянулся ручкой к Ангусу, цепко, как обезьянка, уцепился за палец мужчины. Тот снова вздрогнул, но остался на месте, с недоверием и замиранием сердца наблюдая, как засиял и поменял свой цвет изумруд, сделавшись вдруг ярко-голубым.
– Ух ты! – только и сказал Ангус, убрал перстень от младенца, осторожно освободив палец из захвата, и тут же, не предупреждая, дотронулся до щеки сидящего на траве Хесса. Тот покосился на мага расширенными от удивления глазами, но ничего не сказал. Надо – значит надо!
Камень едва засветился. Чтобы увидеть его свет, пришлось заслонить рукой от солнца, но и тогда сияние было совсем слабым и цвет свой изумруд не поменял.
Ангус хмыкнул и приложил камень к своей руке. Камень засветился довольно-таки ярко, не пришлось даже делать искусственную тень. Но не изменил цвета!
– Что?! Что, учитель? – Хесс недоуменно посмотрел на взволнованного лекаря, вскочил, посмотрел на камень, сияющий даже в свете дня. – Это что значит?
– Это значит, что этот мальчик является магом невероятной мощи! Пугающей мощи. Даже я слабее его, понимаешь?
– Не понимаю, – Хесс недоуменно помотал головой. – Как это он может быть – сильнее тебя, если это всего лишь младенец?! Сильнее тебя, всю жизнь посвятившего занятию магией!
– Я не совсем точно выразился, – поморщился Ангус. – Он потенциально сильнее меня. Сейчас он – никто. Зародыш мага. Но если его учить магии – это будет один из самых сильных магов в истории мира! Теперь понимаешь?!
– Понимаю… – Хесс с недоверием покосился на улыбающегося и размахивающего ручками младенца. – Только… не понимаю. Ничего не понимаю! Ты вот так притронулся к нему кольцом и определил, что это великий маг? Так просто?!
– Болван! Чтобы сделать это кольцо, мне понадобилось все мое искусство! И то я едва не упал в обморок! Секрет такого кольца утерян в веках, и только я его знаю! Никто больше не умеет делать такие кольца! И никто не сможет повторить! Так что не болтай ерунды про «легко» и тащи ребенка в дом. Дождь собирается. Кстати, его как-то надо назвать. А то все «младенец» да «младенец».
– А-а… мы придумали ему имя! – слегка смущаясь, сказал Хесс, заворачивая ребенка в чистое полотно. – Мы назвали его Конор. Конор Ханар.
– Почему именно так? – Ангус слегка поднял брови, но потом вздохнул: – Да какая разница, по большому счету. Конор так Конор. Пусть будет Конор.
