пустынный лев, и в живых остался только потому, что нападавшие сочли его мертвым.
Получил свое и наемник, оставшийся в живых после неудачного похода, – ему нанесли рубленую рану в висок, вызвавшую обильное кровотечение и оставившую после себя уродливый кривой шрам, что, впрочем, ничуть не испортило зверского облика этого могучего мужчины, и так уже пережеванного и выплюнутого Судьбой.
Кстати сказать, он еще и замечательный свидетель происшествия – следователю скажет, что в гостиницу каким-то образом (видимо, пропустил охранник у двери) вошли с десяток неизвестных людей, совершивших это самое жуткое деяние. Почему жуткое? Потому что убили не только Хозяина и его бойцов, а еще и кухонных рабочих, и даже истопника-раба, который на беду свою проснулся посреди ночи и пошел по нужде в сортир. То есть оказался в ненужном месте в ненужное время.
Вернулись в гостиницу тем же путем, прихватив по дороге несколько мешочков с трофеями – серебром и даже золотом. Кошельки убитых бандитов были не так уж и худы, из чего оба убийцы сделали вывод, что люди Хозяина по меньшей мере не бедствовали, это уж без всяких сомнений.
Забравшись в окно своей гостиницы, убийцы быстро разделись, уложив в вещмешки «рабочую» одежду, тонкую, как паутина, и крепкую, как домотканая одежда крестьян, и легли спать, удовлетворенные произведенным опустошением. Редко когда бывало, чтобы «работа» так их удовлетворяла. Все-таки приятно, когда делаешь что-то по собственной воле, а не потому, что сделать все это тебе приказал Старший Брат.
Скоро они спали и даже улыбались во сне. Так же улыбался сейчас в доме на лесной горе их новый соратник и ученик, мирно сопящий в своей оттертой от сажи колыбели.
Вся операция заняла меньше часа. Убито было около сорока человек, а если быть точным – тридцать восемь, и один из них умер от страха, увидев направленный на себя кинжал, который держал в руке человек без лица. Сердце его просто разорвалось.
У каждого своя судьба.
Глава 7
– Эй, ты какого демона подсовываешь нам эту дрянь?! – Хесс пренебрежительно сплюнул, едва не попав на башмак торговца. – Давай проверим этого жеребца амулетом? Если этот задохлик так молод и бодр, как ты говоришь, я его куплю. А если ты дал ему бодрящее колдовское снадобье, ты мне отдашь его бесплатно, и еще приплатишь цену, которую за него спрашиваешь. Согласен?
– Пошел на хрен отсюда! Проходимец! Никаких амулетов! Болтун! Это самый лучший жеребец на всю округу! Иди, иди отсюда, а то стражу щас позову! Тьфу на тебя!
– А чего это ты расплевался, Мелхаз? – Соседний торговец презрительно скривил губы. – А если они сейчас заявят страже, что ты опаиваешь лошадей, чтобы продать их подороже? И что тогда будет? Забыл, что магистрат объявлял? Тех, кто будет мошенничать, – сечь плетьми!
Краснолицый торговец, пытавшийся всучить старого крашеного жеребца, выдав его за молодого, молча повернулся и ушел под навес, не удостоив неприятеля-конкурента ни одним взглядом, даже злобным. Но чувствовалось: дай ему волю, он зароет того в землю – живьем! Ненависть в каждом движении, даже в жирных складках на затылке, даже в толстой заднице, норовившей разодрать слишком тесные штаны и вырваться наружу.
– Парни, пошли ко мне… – предложил вмешавшийся в скандал торговец, худой мужчина неопределенного возраста с загорелым лицом. – Я Айвар, и я торгую честно. Не скажу, чтобы у меня были самые дешевые лошади, но они стоят своих денег, обещаю. Меня все тут знают.
– Знают, как же! – отозвался издалека жирный торгаш, видимо, обладавший тонким, как у собаки, слухом. – Кто тебя знает, полукровка?! Вас, таких уродов, вообще нельзя пускать на базар! Понаехали тут! Проклятые падраги!
– Ты падраг? – с внезапным интересом спросил Леван, бесцеремонно разглядывая лицо собеседника, совсем не похожего на степняка. Если не присматриваться, конечно. Слегка раскосые глаза… темные волосы… кожа слишком темная, но опять же – возможно, из-за того, что он так долго бывает на солнце, под открытым небом. Впрочем, смуглы все гуртовщики, занимающиеся разведением лошадей.
Лошади стояли в загородке – небольшие, мохноногие. Типичные степные лошади, очень выносливые, неприхотливые, но совершенно непригодные для армейской службы и для парадных выездов какого-нибудь заносчивого аристократа, предпочитавшего блеск и красоту выносливости и неприхотливости в содержании. Говорили, что степные лошади настолько приучены жить с человеком, что они едят все – даже мясо, а в бою дерутся наравне со всадником, лягаясь, кусаясь, нанося раны как всаднику-врагу, так и его коню. Отличные лошади для тех, у кого есть деньги и кто разбирается в лошадях.
– А в этом какая-то проблема? – Торговец тяжело посмотрел в глаза парню, и взгляд его сделался колючим, внимательным. – Не любишь степняков?
– Да мне все равно, если честно… – равнодушно пожал плечами Леван, и Хесс подтвердил слова напарника легким кивком. – Будь ты хоть демон – если у тебя лошади хорошие, я их куплю. А если дрянь – ты хоть самим Создателем будь, мне они не нужны!
– Еретик проклятый! – донеслось из угла толстяка. – Костров на вас не хватает! Сжечь поганцев!
– Как же ты надоел! – И так уже кислая физиономия Хесса скривилась в гримасе неудовольствия, рука его нырнула в сумку, висящую на боку, откуда появилась с большим красным яблоком, полчаса назад купленным у торговца фруктами. Хесс секунду смотрел на яблоко, будто не решаясь с ним расстаться, решительно откусил от красного бока и, не целясь, метнул плод в толстяка, не ожидавшего такой коварной агрессии.
Бац!
