Теория противоположностей

расстраиваюсь по поводу его отъезда, потому что иначе пришлось бы еще и с ним возиться. Олли проводит у меня в гостиной мастер-классы по йоге. Да, честное слово. Сегодня утром Дженнифер Энистон попросила у Глории полотенце и чай с лимоном. Тем временем я усердно тружусь на благо брата. Не то чтобы я упрашивала тебя вернуться домой – я не осуждаю твой побег, – но тем не менее лучше бы ты вернулась. Через три недели мы идем в суд. Хорошо бы ты хоть тогда была с нами.

Райна Чендлер-Фарли, адвокат

«Партнер Уильямс, Расселл и Чанс»

E-mail фирмы: [email protected]

Николасу Абрамсу от Уиллы Чендлер-Голден.

Тема: Как ты там?

Никки, мы уже несколько дней не общались. Расскажи, как у тебя дела? Я написала дяде Шону письмо – ну хорошо, не одно, а три, – но не могу решиться их отправить. Как думаешь, надо? Или у него кто-то появился? Ты знаешь женщину по имени Эрика Стоппард? Она красивее меня? Не знаешь, зачем я спрашиваю советов у двенадцатилетнего парня? У тебя когда-нибудь была подружка? Мне бы пригодилась эта информация, прежде чем я продолжу с тобой советоваться. Знаешь что? Лучше не отвечай на мое письмо. По-хорошему, я должна ненавидеть твоего дядю, поэтому давай притворимся, что так и есть.

Уилле Чендлер-Голден от Николаса Абрамса.

Тема: Ответ на: Как ты там?

Дорогая тетя Уилла,

Может, мне и двенадцать, но я же слышу ваш крик о помощи. Я сказал дяде Шону, что он засранец и должен вам написать. У меня уже была девушка, Мара Голдштейн, но ей поставили брекеты, так что мне разонравилось целоваться с ней по-французски, и мы расстались. И кстати, если уж говорить о Голдштейнах, я открыл для себя иудаизм. Что скажете насчет идеи принять гиюр? Это обряд обращения, если вы не знаете.

Райне Чендлер-Фарли от Уиллы Чендлер.

Тема: Наша мама

Райна, я на 99% уверена, что мама стала лесбиянкой. Нам нужно это обсудить.

19

Рискни начать новую жизнь!

Ванесса Пайнс, Уилла Чендлер

Шаг второй: Боритесь с бездействием!

Вкратце: Должно быть, самое пугающее – отказаться плыть по течению, бросить якорь и сказать: с меня хватит! Хватит наблюдать, как жизнь проходит мимо, хватит сидеть в зоне комфорта, хватит отказываться от большего, чем вы можете себе позволить. Мириться с бездействием – черта, наиболее свойственная людям, и мы не ждем, что вы легко сможете этому противостоять. Но когда это случится, вы почувствуете в глубине души, в глубине сердца, что вы – старый добрый вы – обладаете способностью все изменить.

* * *

Написав Никки, я тут же об этом пожалела, но во всем виновата Ванесса – это она меня убедила… ну, в какой-то степени. Вторая глава книги обязывает.

– Рискни бороться с бездействием! – умоляла она сегодня, когда мы ехали болеть за «Маринерс» на Сэйфко-филд [20]. Она не требовала от меня писать Никки (то есть опосредованно Шону), но если бы она узнала про письмо (а я надеюсь, что она не узнала!) и стала надо мной глумиться, мой ответ был бы таков: я ни за что в своей жизни не боролась по-настоящему, поэтому если уж решила за что-то бороться, пусть это будет мой муж. Так я преодолеваю бездействие, так я переписываю свой план Вселенной; в конце концов, тогда я просто позволила Шону уйти. Я, даже не пикнув, дала ему возможность вывести идиотские правила псевдоразрыва отношений; не закатила скандал, не запустила в него какой-нибудь сковородкой, не заявила, что мы вообще-то давали друг другу клятвы и глупее его идеи я в жизни ничего не слышала. В конце концов, мы ведь были Шиллой! Может быть, сейчас для меня бороться с бездействием – значит пытаться вернуть мужа. Поэтому, когда Ванесса остановила машину в Пайонир- сквер, я нажала на «отправить».

Выкуси, бездействие!

Ванесса решила купить нам билеты, когда консьержка заявила: все неженатые люди соберутся в двести десятой секции. Очевидно, каждый холостяк поблизости будет в активном поиске. Я попыталась возразить, но Ванесса сказала: рискни, Уилла! Если ты несколько часов проведешь за поеданием попкорна в компании какого-нибудь красавчика, умрешь ли ты от остановки сердца?

Я втянула щеки и сказала: не думаю.

– Ну и прекрасно, а то я начала сомневаться.

– Но я лет десять не была в компании холостяков…

– В том-то и дело, – прервала она, – может, хоть повеселишься.

Теперь, на трибуне, Ванесса говорит мне: