Теория противоположностей

Встаю; плеснув водой в лицо, иду в гостиную люкса. Он прижимает палец к мочке уха, потом говорит:

– Совещание по селектору!

Я киваю; он машет рукой в сторону тележки с едой и шепчет:

– Ешь!

Сняв серебряную крышку с блюда, обнаруживаю яичницу. Шон заказал мне яичницу-болтунью, пока я спала. Накрыв рукой динамик смартфона, он целует меня в макушку.

– Сегодня воскресенье. По воскресеньям мы всегда едим яичницу.

32

Сообщение

Уилле Чендлер-Голден от Ванессы Пайнс.

Привет. Звякни завтра, я заканчиваю черновик книги. Готовься к финальному заданию. Жду!

E-mail

Уилле Чендлер-Голден от Шона Голдена.

Тема: Список

Уилл, я знаю, тебе это не надо, но просто на всякий случай. Прикрепляю список причин. Не хочу, чтобы ты считала меня несерьезным. Работаю всю ночь. Поговорим завтра?

Голосовое сообщение от Минни Чендлер.

Уилла, солнышко, я не застала тебя у Райны. Сегодня мы с Нэнси летим обратно в Палм-Бич. Пожалуйста, свяжись с отцом. Думаю, его медсестричка в отпуске. Я волнуюсь за его самочувствие, но заниматься его делами не хочу – хватит с меня. Райна очень занята, а Олли нельзя выходить из дома – ой, я не говорила тебе, что утром встретила Дженнифер Энистон, и теперь она подписана на мой «твиттер»? Это круто! В общем, солнышко, я тебя люблю. Я знаю, это важный этап твоего взросления, и понимаю больше, чем ты думаешь. У тебя такое большое сердце. Убедись, что оно сияет достаточно ярко.

* * *

Когда я прихожу к папе, он курит на балконе. Швейцар готов меня впустить, но я открываю своим ключом, он был у меня с детства.

– Если мать прислала тебя убедиться, что я еще не отбросил коньки, можешь идти домой, – говорит он не поворачиваясь и выдыхает; его окутывают клубы дыма.

– Курение тебя убьет.

Он машет рукой, вместо того чтобы произнести свою коронную фразу: все умирают. Смирись с неизбежным, Уилла.

Отодвинув на несколько сантиметров раздвижную дверь, подхожу к нему.

– Да, меня мама прислала, – говорю я и машу ладонью перед лицом, отгоняя дым; при мысли о дальнейшем противоборстве меня внезапно начинает тошнить. Сглатываю, чтобы сдержать рвотный рефлекс, и становится легче. – Ты не мог бы выбросить сигарету?

Его челюсть дрожит, но он сминает окурок и бросает за окно; с технической точки зрения это, я считаю, загрязнение окружающей среды, но тут уж приходится расставлять приоритеты.

– У твоей матери теперь другая жизнь. С подружкой-лесбиянкой. Как ее там, Нанетта?

– Нэнси. Уверена, ты помнишь, что ее зовут Нэнси, – а потом, потому что я дочь своего отца и потому что ощущаю укол жалости к нему, я добавляю: – Мне кажется, у нее просто такой период.

– Это ее жизнь, – засунув руки в карманы халата, он шаркающей походкой возвращается в комнату. – Просто я думал, что ей хватит элементарной вежливости после сорока лет брака, когда у меня станет плохо с сердцем, просто прийти и помочь.

Он достает из бара бутылку скотча, но открыть не может, поэтому ставит ее обратно.

– Ты сам велел ей уйти.

– Ну, знаешь ли, завести любовницу и разрушить семью – разные вещи! – заявляет он. А потом: – Не думаю, что тебе стоит здесь находиться. Учитывая, какую повестку я тебе послал.

– Мы должны поговорить об этом. Не думаю, чтобы у этой бумаги имелись юридические основания. И еще, папа, мы же семья, – я стараюсь быть к нему добрее, сама не зная почему. Он такой слабый, такой беспомощный… он – мой отец.

– А как насчет моих собственных оснований? – восклицает он. – Представь, что скажут люди! Дочь Ричарда Чендлера издевается над трудом его жизни? Ты еще не написала труд своей жизни, Уилла! Ты не знаешь, что я чувствую! – Он вновь затевает борьбу с бутылкой скотча и на этот раз выходит победителем. – Разве я не так тебя воспитывал, Уильям? Разве я мало тебя любил? Это все из-за дурацкого скейтборда, который ты все ставила мне в укор?

Я даже не знала, что он помнит тот скейтборд. Я и не пытаюсь ничего ответить – просто стараюсь ровно дышать, сдерживая тошноту.