подстерегали меня на каждом шагу. Хорошо, что у меня была броня спокойствия Ирридара, подкрепленная Шизой, иначе переживания могли свести с ума. Но я твердо переносил все тяготы и лишения, отражал многочисленные атаки здесь и в космосе. Я часто думал, какого лешего придумал это Новоросское княжество, оно как ком снега, катящийся с горы, могло превратиться в лавину и погрести под толщей своего создателя. Я уже не управлял процессами, проходящими в нем. Оно жило и развивалось по своим правилам и по советам негодника Брыка, который стал неотъемлемой частью этого государственного образования. А я остался в стороне, как кризисный менеджер, который появляется на сцене в тяжелую годину испытаний. Вот приедет Вурдалак, Вурдалак разрулит. И я, сам того не желая, заложил в сознание новороссцев уверенность, что его милость всегда придет на помощь и решит все проблемы.
«Кто бы решил мои проблемы!» – вздохнул я.
За завтраком я сказал Эрне, что на занятия мы не идем. Услышавшие это мои вассалы, которых стало на двух меньше, выразили недоумение, и я объявил им, что еду в столицу и сопровождать меня будет Эрна.
– А почему она? – почти плача, спросила Мия. Она зло поглядела на спокойно сидящую Эрну и уставилась на меня.
Так, с этой демократией пора заканчивать. Неизвестно, кто тут кем командует. Вассал требует отчета у сюзерена. Я понимал их мысли, но постоянно объяснять свои шаги не собирался. Девушки обижены отсутствием внимания к своим персонам. Парни радуются, что можно поухаживать за красотками, а те возмущены, что их отстранили от тела господина.
– Говорю один раз, потом просто выгоню тех, кто не поймет. Не ждите от меня объяснения моих поступков, когда это не касается кого-то из вас. Сюзерен не дает отчет вассалам о своих делах и не спрашивает у них разрешения. Каждый занимается своим делом. Понятно?
Все согласно закивали. Страху я нагнал и статус-кво восстановил. За соседними столами сидели «снежки» и иногда посматривали в нашу сторону. На их белых надменных лицах застыла маска равнодушия. Это они умели. И только взгляды отражали смятение, царившее в их душах. Теперь это были не товарищи, не знакомые, а холодные чужие существа. Да и бог с ними! И без них проблем выше крыши. Я взглянул на сидящую с ровной спиной Тору. Она больше не вызывала у меня прилив восторга. Только искреннее любование холодной, недоступной красотой, как обычно мы любуемся статуей или картиной. Ее образ перекрывался образом живой, импульсивной Ганги с небольшими клыками и искренней открытой Чернушки, при воспоминании о которых мне становилось тепло, а на лицо наползала улыбка. Тора уловила мой взгляд, величественно повернулась и надменно спросила:
– Что вызвало вашу неуместную улыбку, тан?
– В моей улыбке для вас, льера, не было ничего неуважительного. Позвольте вам не отвечать.
– Не позволю! – Ее взгляд мог заморозить.
Эльфары подобрались, готовые к любым неожиданностям. Назревал скандал, который почему-то хотела спровоцировать принцесса. И я тут же сообразил, в чем дело: она узнала про оркскую невесту. Ее ревность была сейчас не к месту, Тора истолковала мой взгляд как насмешку и приняла вызов. Я лихорадочно перебирал в голове варианты ответа.
– Я любовался вашей красотой и думал, – спокойно и тихо сказал я, заставив эльфаров напрячь слух и сосредоточиться на том, чтобы услышать мои слова. Я ждал вопроса, направив ее мысли в нужное мне русло. И она попалась на мою уловку.
– О чем же выдумали в то время, как глупо улыбались? – спросила Тора.
Она не отказала себе в удовольствии уколоть меня, но это было бесполезно. Мужчина принимает выпады женщины в свой адрес не как оскорбление, а как знак того, что он замечен и выделен из остальных.
– О женской красоте. А когда мужчина об этом думает, он глупеет, это вы правильно заметили, принцесса. Я не исключение, – вздохнул я, стараясь быть как можно искреннее. – Красота – великая сила!
Упоминание о ее красоте для женщины как нектар для пчелы, она им питается и перерабатывает в гордость и самоутверждение. Скажи ей, что она умная, и она может принять это за оскорбление. Зачем говорить очевидное? Скажи ей, что она порядочная, и она поморщится, мол, по-другому и быть не может. Каждая считает себя умной, порядочной, но не красивой. Стоя перед зеркалом, находит в себе кучу недостатков и комплексует. Оттого на губы наносит красные губы, а на брови черные брови. И только комплимент мужчины вселяет в нее уверенность, что она в самом деле красавица. Все, теперь полный комплект и душевное равновесие. Она умная, порядочная и, самое главное, красивая.
Тора вышла победительницей в противостоянии, это было видно по промелькнувшим чертикам в ее глазах.
– Любуйтесь своей невестой, тан. А об меня можно сломать глаза. – Она встала и величаво направилась к дверям.
Я посмотрел ей вслед. Ну точно, ревность. Я угадал. По всей видимости, Тора-ила хотела быть собакой на сене, сама не ам и другому не дам. Я уже сталкивался с подобным. Женщина остается женщиной в любом обличье, в белом, черном или красном.
Она ушла, а я вздохнул с облегчением. Надо быть осторожнее и не давать повода для ненужных ссор.
После завтрака я отвел Эрну к мадам Версан. Мне нужно было достойно одеть девушку. Здесь, как и везде, принимают по одежке, и не только по твоей, но также судят по слугам.
Урсула встретила нас вежливо, и только уголки губ тридцатилетней красавицы дрогнули после того, как она оглядела Эрну. В ее понимании я обложился красивыми девушками, как не знаю кто. Может, как собака блохами. Но это не то сравнение, которое подошло бы для данного случая.
Не став развеивать ее заблуждение, я улыбнулся.
