свою боеспособность. Наша основная цель остается той же – разобраться в происходящем, после чего ликвидировать угрозу для Земли и человечества. Цена значения не имеет. Ввиду того, что любые коммуникации могут быть засечены этим неизвестным врагом, то я предлагаю встретиться через десять дней. Время и координаты будут в приложении, сохранишь их себе. Я же пока попробую провести разведку. Возможно, даже удастся добыть что-то интересное, – улыбнулся Майкл, замолкая. – Ладно, вот тебе задача – выживи, доберись до точки и давай надерем задницу этим сволочам, которые решили, что можно творить такое на Земле и Гемини. Ибо не думаю, что они сюда прибыли просто так, и какой урон они нанесут твоей планете – еще вопрос… Черт, не хочу тебе говорить про метод твоего лечения. Медицинский прибор успел ввести тебя в искусственную кому, но в ней бы ты не смог пробыть долго. И если б не это… ладно, просто до встречи, Грэг, – произнес со слабой улыбкой на лице Майкл, отключаясь.
Черный экран погас, а спустя секунду растворился, снова открывая вид на стену с оборудованием. В голове крутились разные предположения, но, на удивление, сильных переживаний не было. Даже от осознания того, что напарник явно что-то недоговаривал. Словно кто-то выкрутил регулятор эмоций прилично вниз, оставляя не более половины. Фиксаторы щелкнули, наконец освобождая меня. А вслед за ними начала подниматься крышка капсулы. Но даже когда она полностью заняла верхнее положение, я продолжал лежать без движения, собираясь с духом. Да, бури эмоций не было, а сердце явно не стучало от переживаний, но отчего-то сразу решиться не получилось. Тогда начнем с малого.
– Твою мать! Снова! – чей-то странный голос внезапно озвучил мою мысль, выскочившую при взгляде на поднятую кисть. Вместо кожи – небольшая сеть металлических сегментов. Темно-серый матовый цвет этой брони полностью покрывал всю руку, а точнее механическую часть явного протеза. Кисть послушно выполняла команды, но знакомые ощущения некоторой искусственности не покидали меня. Теперь понятно, почему Майкл попросил ничего не ломать. Так, стоп. Что с голосом?
– Тест, – неуверенно произношу, параллельно поднимая вторую руку. Отчего-то сильного удивления нет – левая конечность полностью соответствовала правой. Словно внутри себя я уже понимал, к чему это идет, но пока не признавался себе. Но большая часть внимания была поглощена голосом – явно неродным и с легкими нотками какой-то ненатуральности. Или без эмоциональности? Резко сгибаясь, упираю взгляд на свое тело. Абсолютно лишенное какой-либо одежды, оно предстало для рассмотрения во всех подробностях. Вот только увиденное повергло меня в дичайший шок. Словно регулятор эмоций не справляется с наплывом. Сознание отчаянно буксует, пытаясь не только понять, а скорее принять увиденное.
– Окончательная настройка завершена. Запуск всех систем в штатном режиме. Запуск процесса удаления помощника. Три… Два… Один, – та самая цепочка чужих мыслей снова возникает в голове, но на окончании отсчета все исчезает. Мир на мгновение моргает, чтобы сразу же расцвести чрезмерно четкой картинкой. В голове все пестрит от подробных деталей каждого предмета в пределах видимости, но самое странное, что все это легко воспринимается и осознается. Перед глазами не возникает никакой лишней информации – просто мозг сразу все понимает самостоятельно. Например, толщина стекла в капсуле пять миллиметров и с учетом материала я уже точно знаю, с какой силой необходимо ударить, чтобы разбить его. Или же: сколько сантиметров до кресла, его приблизительный вес. Точное понимание, где полюс, и так далее. Эти подробности наваливаются на меня, но не погребают под собой.
Тело резко обретает четкость действий, и я легко выталкиваюсь из капсулы, контролируя появившееся увеличение физической силы. Несколько шагов демонстрируют легкость меня самого и готовность сразу действовать на полную. На какое-то время меня увлекает это ощущение собственных возросших возможностей, отвлекая от увиденного, но затем я снова бросаю взгляд на себя. В голове щелкает, и я падаю в кресло, пытаясь принять то, во что меня превратили. Целая гамма эмоций накрывает меня, заставляя сознание воспринимать все фрагментами, среди которых пробиваются на удивление спокойные размышления. Ведь, если в первый раз, когда меня лечили после повреждений, все ограничилось рукой и ногами, то сейчас… Сейчас возникало чувство, что проще озвучить то, что осталось от меня, чем то, что изменили. Оборачиваюсь к экрану, мимоходом запуская его и тут же включая внешнюю камеру.
– Черт возьми, – на меня смотрело уже знакомое металлическое покрытие головы с узкой горизонтальной щелью на месте глаз. Они светились еле заметным светом, словно сканируя. Никаких ушей, носа и рта. Хотя вот на месте последнего были небольшие отверстия, словно от динамика. И у меня даже не возникло тени сомнения в том, что это шлем. Нет, места бы не хватило, слишком узок он.
Я все еще в некоторой прострации встаю, продолжая осматривать себя дальше. Все тело было покрыто однотипным сегментным металлом, полностью закрывавшим любые стыки. Худощавые конечности, такое же туловище. Практически отсутствующая шея, которая, впрочем, не ограничивала подвижность головы. Все максимально сглажено, без лишних выпуклостей – будь то от возможного местоположения мышцы или же половых органов. Нет, все словно было заточено на функционал. Даже рука в плечевом суставе могла заходить гораздо дальше, чем должна была. Полностью человекоподобное тело робота, которое только издали можно было перепутать с живым. Твою мать, что со мной сотворили!
Самое страшное, что мне даже осознать это оказалось не так сложно. То, что меня лишили всего человеческого, должно было вызывать настоящую бурю эмоций, повергающую в настоящий шок, но нет. Они были, но снова же – слегка приглушенные, словно искусственные и ненастоящие. А сквозь этот хаос пробивался спокойный поток мыслей. Мое сознание билось в голове в припадке, но внешне это никак не проявлялось. Замершая в воздухе кисть держалась неподвижно, что тот механизм. Именно это и пугало еще сильнее – превращение в этого робота, лишенного всего человеческого. Просто кусок металла, лишенный чувствительности, ощущений, живых эмоций и реакций. Даже машинный разум стремился достичь человечности, а меня всего этого лишили. Ради чего, ради моего выживания? Но ведь какая жизнь в этом теле – это скорее существование, не более. Бездушное, холодное и точно не живое. А София? Как она к этому отнесется, если мне не смогут вернуть тело? Черт, да ведь София же тут, на Гемини. А что творится на планете, еще не
