– Скажи мне, как гурман, что вкуснее: остаточный эмофон покойника в собственном соку или остаточный эмофон покойника с привкусом ментовской ауры?
Я заткнулся. Мы мчались по проспекту Комарова. Кроны деревьев, что росли вдоль дороги, под заходящим солнцем казались позолоченными. Проскочили памятник самолетику и высотку авиационного университета, рынок, мост. Свернули направо.
Иван Березин жил недалеко от работы: минут тридцать бодрым шагом, минуты четыре машиной. Панельные девятиэтажки соседствовали с чахнущим за темными заборами частным сектором. На площадке паслась стайка детей, мамаши в блузах и рейтузах вяло болтали на лавочке.
– Добрый день, барышни. Не знаете ли Ивана Березина, редактора, он в этом подъезде живет?
Одна из трех дамочек знала.
– Поднимитесь на шестой этаж, слева от лифта квартира.
– Мы там были уже. К сожаленью, нет дома. А мне позарез нужно ему передачку оставить. Возможно, знаете, с кем он дружит, общается? Душевно прошу, припомните!
– Мммм… Попробуйте Николаича, под Березиным живет. Это мужчинка такой… с лысиной… взрослый.
– Да, точно! – кивнула другая женщина. – Они тут в шахматы иногда играют.
– Ага, в шахматы. Гы-гы.
– Премного благодарствую!
На пятом этаже Дим хлопнул ладонью по кнопке звонка и держал долго, пока внутри не зашаркали торопливые шаги. Отперла полная, рыхлая женщина в синем халате. Открыла сразу, ничего не спросив.
– Нам нужен ключ от квартиры Березина, – отчеканил мой друг.
– А вы кто?
Ладья наклонил голову чуть вперед и медленно, с силой, будто вдавливая слова в уши матроны, повторил:
– Нам до крайности нужен ключ от квартиры Березина.
Друг как будто заострился: его энергия собралась в один луч, нацеленный женщине в лоб.
– Нужен ключ… – повторила она и попятилась, скрылась в комнате.
– Ого!.. – шепнул я.
– Времени нет на нежности, – буркнул Дим.
Матрона вернулась с мужем – этаким плешивым лесовичком в клетчатой тенниске. Мужчина попахивал водочкой, взгляд был сладкий от спиртного и тревожный из-за нас.
– Николаич? – спросил Дим.
– Я… Евгений Николаич к вашим услугам. А с кем, простите?..
– Берите ключ от квартиры Березина и паспорта. Пойдемте с нами.
– А… э… – мужчина робко поглядел на свои шлепанцы.
– Можете не переодеваться.
Когда мы поднялись на этаж, Дим пропустил Николаича к двери.
– Сейчас вы отопрете дверь. Мы войдем и осмотрим квартиру. Вы засвидетельствуете, что мы ничего не взяли и не переместили. Вперед.
Николаич вставил ключ в замок – рука подрагивала. Дверь поддалась не сразу. Внутри было пусто и тихо, только тикали часы.
Квартира оказалась двухкомнатной и очень аккуратной. Старая, но добротная мебель, паркетный пол. Прихожая с овальным зеркалом и оленьими рогами для шляп. Дверцы в чулан обиты драпировкой, рядом с пуфиком тумбочка для обуви. В спальне настенный ковер над кроватью, разлапистая люстра, шторы присобраны шнурами. Комод с постельным бельем, бар, сервант для хрусталя и фарфора. В кабинете – шкаф-библиотека во всю стену, заполненный многотомными изданиями. За стекляными дверцами – классика, за непрозрачными – издательское дело, немного психологии. Для журналов отведена отдельная полка, добрая половина – старые издания «Души». Письменный стол, старомодная подставка для авторучек – бронзовый мишка. На кухне жутковатая, блестящая чистота. Выдраены кастрюли, сковородки. Крупы в стекляных банках с опрятными ярлыками. Пустой холодильник отключен от сети. Посреди стола записка, прижатая сахарницей: «Прошу прощения за беспокойство. Мое завещание находится у двоюродной сестры…» – дальше имя и телефон. По спине прошелся холодок.
Я вернулся в кабинет, чтобы попробовать найти фотоальбомы, но едва прикоснулся к первому ящику, Дим остановил меня.
– Не лезь. Уликами сыщики займутся. Мы здесь не для этого.
– А для чего?
– Разве не чувствуешь?
И вдруг я почувствовал.
Едва уловимый, призрачный след чьей-то энергии. Он ощущался лишь потому, что резко контрастировал с энергетическим фоном квартиры: среди
