Потом было много чего, долгий путь завершился в хартмонтской клинике – и оказался бегом по кругу.
Потому что я вновь готов обратиться к Плащу с той же просьбой… Я не надеюсь, что буду услышан. Но больше надеяться не на что. Все планы рухнули и все надежды разбиты…
Восточные окна клиники выходили на Зону. А в хармонтской Зоне странные закаты и рассветы, такая уж атмосфера.
Вот и сейчас рассвет поражает размахом: половина неба на востоке налилась красным, и багряный оттенок становится все гуще, словно кто-то льет и льет в небесный океан обильную струю крови.
Небо цвета крови…
Цвета моих рухнувших надежд… Надежды, когда разбиваются на куски, обильно кровоточат, вы не знали?
Наг мертв.
Зайка-Мура мертва, безжалостно убита у меня на глазах.
Отец и Жукер тоже, наверное, мертвы, на связь не выходят.
Что с Дракулой, я не знаю, но поводов для оптимизма нет – уцелев, проявил бы себя…
Живы мы с Тигренком. Но это ненадолго… Возможно, судьба дает нам шанс разрешить проблему, возникшую между нами в Питере… Не знаю. Мне все равно.
Мне на все наплевать и все по барабану.
Потому что в «голубых апартаментах» Маришки и Ани не оказалось.
«Голубыми апартаментами» пышно именовалась палата экстра-премиум-люкс-вип-класса – четырехкомнатная, по площади превышавшая мой дом в Надино. Охраняли ее четыре лба, наряженные в здешнюю больничную униформу салатного цвета. Но все повадки выдавали, что к медицине эти организмы отношение имеют косвенное: при оказии могут поставлять клиентов травматологам, хирургам, даже патологоанатомам. Пытались и меня наладить не то в операционную, не то сразу в морг, и это стало их большой и последней ошибкой… Становиться в тот момент на пути Питера Пэна было равносильно суициду.
Дежурили там и настоящие медики: женщина-врач и аж две медсестры, но сбежали, пока я с помощью «попрыгунчика» и штурмовой винтовки разбирался с агрессивной четверкой.
А потом последовал удар судьбы, каких я не испытывал давненько…
Внутри меня встретили не Аня и Маришка – женщина в торопливо накинутом пеньюаре. А в детской кроватке ворочалось мохнатое
Добиться толку от женщины не удалось.
Она лишь кричала, причем одну и ту же фразу с одной и той же интонацией:
– Я жена сенатора США!!! Я жена сенатора США!!!
Словно то было волшебное заклинание, призванное спасти и оградить от всех опасностей, но отчего-то не срабатывающее.
– А я сын чернобыльского сталкера, мать твою! – заорал я в ответ. – Где мои дочери?!!
– Я жена сенатора США!
Ударил ее по лицу. Не помогло. Сквозь кровь на разбитых губах наружу рвалась все та же не работающая формулировка. Аккомпанементом к нему завыло существо в кроватке.
Я не сдался… Помчался вниз, к посту охраны, куда мои соратники сгоняли всех найденных в клинике. (Не пытавшихся оказывать сопротивление сгоняли, а пытавшиеся оставались лежать на месте.)
Главврача и директора по раннему времени на работе не оказалось, они обычно подъезжали позже. Возглавлявший дежурную смену врач попытался изображать партизана на допросе… Даже кошмарная для непривычного взгляда пасть Дракулы в опасной близости от его гениталий не помогла. Плененный белохалатник обмочился, но твердил одно: моих девочек здесь нет и не было.
Время уходило… Драгоценные секунды капали… нет, они лились струей, как из простреленной клепсидры!
Я заставил напуганного эскулапа ввести пароль и войти в локалку клиники – прямо оттуда, с компа охранников. Стоял за спиной, проверял: нет ни сестер Пановых, ни сестер Рихтер, ни сестер под какой-либо еще фамилией, ни просто девочек, родственными узами не связанными… Не поступали. По инерции копнул глубже, за год, предшествовавший похищению из Надино. Все равно не поступали.
Стрельба у КПП становилась все интенсивнее. Там разворачивался натуральный штурм. Наг пока держался, не знаю уж как.
– Обыщем верхние этажи, – сказал я Тигренку.
Оставалась последняя надежда: вдруг там есть другие апартаменты, засекреченные даже от персонала? Слабенькая надежда, хилая и нежизнеспособная. Но другой у меня не было.
– Занимайте оборону здесь, внизу, – скомандовал я Зайке и Дракуле, сам понимая, как глупо это звучит: два ствола против целой армии, подкатившей
