Не понимал, не мог истолковать движения его усиков и сам ничего не мог сообщить легким постукиванием по панцирю, не знал азбуки сигналов.
По мере того как звуки боя усиливались, наш жучок вел себя все беспокойнее, энергично и безуспешно пытался о чем-то сигнализировать. Что в те минуты творилось в его мозгу – можно лишь гадать.
Жукера я оставил с отцом неспроста. Медлительный, не пригодный к боевым действиям, он стал бы в клинике только помехой. Жукер, очевидно, считал иначе. Когда рвануло и здание начало рушиться, он отправился к нам на помощь.
Винить отца – отчего, мол, не пресек и не остановил – я не стал. Поскольку и сам на его месте остановить не сумел бы… То, что выкинул Жукер, стало полной неожиданностью.
Он полетел!
Да, поднялся в воздух и полетел.
Мягкие прозрачные крылья под щитками надкрылий у него имелись всегда. Но не способны были поднять в воздух даже удивительно легкое относительно размеров тело Жукера. Эйнштейн не терял надежды: жукообразный мутант продолжает расти и развиваться и когда-нибудь, после очередной линьки, встанет на крыло…
Возможно, последняя линька, случившаяся уже на воле, стала той самой, долгожданной. Или же процесс развития крыльев тормозили препараты Авдотьи Лихтенгаузен, которыми активно пичкали звероидов… Теперь уже не узнать.
Бойцы Носорога, обалдевшие от зрелища взлетевшего гигантского жука, взяли его на прицел, но стрелять без команды не стали. А Жукер, описав пробный круг, с громким жужжанием устремился в сторону клиники. Влетел он в одно из лишившихся стекол окон за секунду или две до того, как северная сторона здания обрушилась. Окно было как раз на северной стороне, покинуть зону разрушения Жукер никак не успел бы.
Вот так…
Мы часто носили его на руках, как ребенка, он и был ребенком, запертым внутри абсолютно нечеловеческого тела. Любил играть в простенькие игрушки, отдавая предпочтение волчкам. Любил читать умные книги, не знаю уж, что он в них понимал, до запредельного интеллекта Сэмми-Волдыря ему было далеко…
А больше я ничего о нем толком не знал. О чем он думал, о чем мечтал? Может, о полетах в бездонном синем небе?
Не знаю…
Но знаю одно: когда долгожданная способность летать появилась, он первым делом полетел спасать меня, думая, что я погибаю.
…Потом к бойцам Смита присоединилась Наташа (отец всегда называет невестку только так и бывшей невесткой не считает), приняла командование над отрядом. И сразу отправилась разыскивать в развалинах бездыханный труп Питера Пэна, решив, что дольше ждать нет смысла.
И разыскала – в морге, где трупам и полагается быть. Да, тот стоявший на отшибе флигель оказался моргом, а крытый переход предназначался для транспортировки каталок с мертвецами. Правда, данный конкретный труп оказался не бездыханным. И даже вовсе не трупом.
Наконец я решаюсь. И словно купальщик, долго мявшийся у берега по колено в воде, бросаюсь вперед, на глубину. Будь что будет…
Спрашиваю:
– Где наши дочери? У тебя есть информация?
– Вообще-то ничего не изменилось. Они с Плащом.
– Та-а-ак… – медленно тяну я, осознавая услышанное. – Значит, наш поганец «дядя Эли» и здесь наврал… Состряпал фальшивки об оплате операции в «Клинике Святого Духа», чтобы заманить меня в Хармонт.
Горгона может сейчас свалить на Эйнштейна все, как на покойника, потому что он и есть покойник. Но не сваливает…
– Об этом он не лгал. Операция оплачена моим отцом. Вернее, внесен аванс.
– Объясняй… – говорю я очень нехорошим голосом. – По возможности убедительно.
Объясняет… Я слушаю и понимаю, что Эйнштейн в общем и целом мотивы Горгоны угадал.
Да, она прекрасно понимала, что у девочек начнутся вскоре месячные, начнет расти грудь, скакнут дико вследствие этого способности, придет возраст неизбежного конфликта с родителями… Но конфликт не случится. Потому что никто Маришу и Аню с родителями не оставит.
Да, это она придумала идею с операцией… Но насильно удерживать девочек в клинике, тем более насильно оперировать она никогда не собиралась. Обрисовала им перспективы, предложила такой вот вариант сохранить единую семью… Дочери отказались.
Любопытно, что похищение близняшек из Надино мы не вспоминаем. Никак, ни словом. И роль Горгоны в похищении тоже не вспоминаем. Причины того с моей стороны понятны: начнем об этом говорить, могу и не сдержаться, сотворить с экс-супругой что-нибудь нехорошее.
Она продолжает: итак, Мариша и Аня отказались… Потому что параллельно получили другое предложение. Они выбрали, по мнению Горгоны, странное и неправильное, но это их выбор. Она с дочерями регулярно встречается, пытается переубедить, пока без успеха…
Я молчу. Онемел. Не понимаю, что я сейчас услышал… Переспрашиваю:
– Повтори еще раз, пожалуйста… Ты знаешь, где логово Плаща, имеешь туда доступ, регулярно там бываешь и общаешься с девочками? Я не
