все проходит, как прыщи на заднице, и теперь я лишь подумал: странное чувство юмора у женщины.
– Так ты имел в виду Рай с большой буквы, – сказала Горгона, отсмеявшись. – Забавное совпадение: место, куда вы отправитесь, его обитатели зовут Раем.
Да уж, забавнее не придумать… Последние двое из нашей семерки тоже отправятся в Рай. Только подозреваю, что Питеру Пэну, закоренелому грешнику, Рай достанется особый, где обитают вовсе не праведники и не ангелы с белыми крыльями… Скорее, можно встретить там хищных демонов, питающихся сталкерами-аномалами. И простым, без аномальных качеств, сталкером демоны не побрезгуют, так что и отцу расслабляться не следует.
Горгона никаких подробностей о пункте назначения раскрывать не пожелала: дескать, на месте все увидите. Но заверила, что здешняя история не повторится, сразу по прибытии стрелять в нас не начнут. И на том спасибо.
За таким разговором (отец в нем не участвовал, шагал мрачный и задумчивый) мы добрались до «Двенадцати апостолов».
Скульптурная часть фонтана состояла из двенадцати барельефов. Одиннадцать фигур изображали людей статных и благородно выглядевших, и апостола-предателя можно было угадать с первого взгляда – скрюченный, с обезьяньими длинными руками, он к тому же обладал портретным сходством с Ильей Эбенштейном: лысина, гипертрофированно иудейский крючковатый нос.
Как и кабины «Душевой», барельефы лишь выглядели барельефами. Ленты транспортеров тянулись к ним, доходя вплотную. Сейчас ни один из транспортеров не работал. Возможно, приемку и отправку грузов приостановили ради отца и сына Пановых. Или так совпало.
– Нам сюда, – кивнула Горгона на одну из лент.
Угадайте, кто из апостолов стал небесным покровителем нашего транспортера? Иуда-Эйнштейн? Мимо… Судя по зажатому в руке ключу, был им тивериадский рыбак Симон Кифа, сын Ионы, более известный как Петр. Какой-то день забавных совпадений выдался…
Мы втроем встали на транспортер. Горгона коснулась кнопки на пульте, лента пришла в движение. Мой тезка, чем-то похожий на выросшего и сделавшего пластику носа Буратино, наползал, надвигался…
Горгона посоветовала:
– Глаза непременно закройте, визуальные эффекты при переходе могут повредить зрению.
Барельеф надвинулся почти вплотную, Горгона спрыгнула с ленты, затем остановила транспортер.
– Замечательно, репетиция прошла успешно. А теперь повторим то же самое на камеру, но с пистолетом у моей головы. И с открывающим портал артефактом.
Глава 8
Питер Пэн в Юсуповском саду
Пункты назначения, когда перемещаешься при помощи порталов между Зонами, могут выглядеть всяко… Возможны самые непредсказуемые и экзотические варианты. Однажды, помнится, пришлось даже выпрыгивать из автомобиля, из ржавой развалюхи, зависшей над землей без какой-либо опоры закону тяготения вопреки.
На сей раз прибыли мы достаточно буднично. Оказались в воздухе, но низко, сантиметрах в пятнадцати-двадцати над землей… Без какой-либо опоры. Потягаться с ржавой развалюхой по части борьбы с гравитацией нам с отцом не удалось, подошвы тут же ударились о землю. Приехали.
Оглянулись – никаких намеков на выход из портала, вообще ничего приметного. Отмечал место нашего появления только пятачок утрамбованной и лишенной растительности почвы, вокруг которого росла мутировавшая трава. Не мы первые выпали здесь из воздуха, но портал явно не коммерческий, нет здесь ничего, свидетельствующего об отправке или приемке грузов.
Место прибытия я узнал. Даже дважды. Трудно за какую-то минуту опознать одно и то же место два раза, но у меня получилось.
Потому что я побывал здесь тоже дважды, один раз наяву, другой раз в сновидении.
Место называлось Юсуповский сад.
Давно, когда еще не было питерской Зоны, а я челноком мотался между двумя российскими столицами, забрел сюда, привлеченный большим пятном зелени среди камня и асфальта исторического центра… Сад был приличных размеров, около десятка гектаров, и примерно треть этой площади занимало живописное озеро с островами.
Тот мой визит стал заурядным и ничем не примечательным: посидел на скамейке, посмотрел, как мамаши с колясками выгуливают малышню, как детишки постарше кормят булкой уток, закурил сигариллу, врезал по уху зануде-общественнику, трындевшему, что курить здесь нельзя, оторвался от полицейского патруля, свистевшего в спину… (Да, да, Питер Пэн в свои семнадцать был личностью по уши отмороженной и часто становился главным персонажем полицейских протоколов, если успевали догнать.)
Много лет спустя, уже в разгар эпопеи с поиском похищенных близняшек, Юсуповский сад мне приснился. Но я его не опознал, решил, что декорациями сновидения служит лондонский Кенсингтонский сад – отчего бы и нет, самый подходящий сон для Питера Пэна. Да и мудрено было узнать, сад в том сне изменился разительно: исчезли скамейки, урны, клумбы и спортивная площадка. Исчезли мамаши с колясками и зануды-общественники. Куда-то подевались прилегавшие здания. Зато появилось кое-что новое: к северу от озера ровный наяву рельеф изменился, вспучился холмом изрядных размеров.
В том сне я гулял в саду не в одиночестве – в компании упыря по прозвищу Плащ. И он пригласил меня посетить островок посреди озера, где над
