С тех пор здесь никто ничего не сажал, не выращивал. Лианы давно засохли, а живучая кальвария цветет и пахнет в самом прямом смысле – у покрывших горку мутировавших растений сейчас период первого цветения.
– Теперь ты понимаешь, Петр? – Он показывает на горку с кальварией.
Наверное, я вконец отупел, потому что ничего… Черт! Да ведь горка Натальи – точная копия той, что в Раю: та же форма, те же пропорции, только масштаб многократно уменьшен.
И все равно ничего не понимаю. Где оригинал? И где копия, здесь или в Раю? И зачем вообще она создана?
Вспоминаю, что уже видел похожий макет в Раю. Не совсем похожий, но принцип тот же… Там на одном из островов выкопан небольшой прудик, объемом, наверное, с две или три стандартные ванны. Большую часть прудишки занимает островок, в точности копирующий Спасский – тот остров невской дельты, где расположен Рай, в девичестве Юсуповский сад. И наше озеро на макете есть, и три вовсе крохотных островка в нем, и на одном, если хорошенько присмотреться, можно заметить микропрудик с микро-Спасским островком, а есть ли уж на нем свое озеро с островками, без лупы не разглядеть…
Мне чудится, что та ландшафтная «матрешка» как-то связана с двумя горками, но причинно-следственную связь нащупать не могу…
Человек объясняет:
– Та «чечевица», которую мы зовем «большой», на самом деле средняя.
Факт новый, мне неизвестный, но все-таки ничего не проясняющий.
– Ох, Петр… Прекрати насиловать свой мозг. У тебя становится такое страдальческое лицо… Все просто: та горка, что в Раю, – обманка. Настоящая здесь. «Большую чечевицу», единственную и неповторимую, я заложил здесь прошлым летом. И «пустышку» для «якоря»… Конспирация. Что знают двое, знает и свинья, а вас у меня целых двенадцать… Все просто, правда?
Он улыбается, в последнее время улыбка – крайне редкий гость на Его лице, да и сейчас она мимолетная, тревожная…
– Поэтому с нами нет «попрыгунчиков»… – начинаю соображать я. – Для нового конфигурата нужны новые «якоря»… Что помещено в здешнюю «пустышку»?
– Пока что ничего… Но если ты мне немного поможешь, мы это исправим. А пока прогуляйся по дому, по саду… В общем, позволь мне немного помедитировать в одиночестве.
Я послушно иду к двери, к другой – той, что ведет из оранжереи на цокольный этаж. И сбиваюсь с ноги от Его слов, сказанных в спину.
– Как ты некогда говорил о нашей большой горе? Хорошее, дескать, место для смерти? Знаешь, Петр, маленькая горка мне нравится больше…
Никогда не слышал, чтобы Он говорил таким голосом. Оборачиваюсь и понимаю: такого лица у Него я тоже не видел никогда.
– Иди, Петр… Не бери в голову. Минута слабости.
Электричество в доме есть, из чего следует, что кто-то все время регулярно и в срок оплачивал счета. Любопытно…
«Продуктовая пещера Аладдина» функционирует. Такое прозвище носил (давно, в лучшие времена ныне разоренного семейного гнездышка) громадный холодильник, занимающий около трети цокольного этажа.
Питер Пэн этим чудом техники, возведенным по его самолично разработанному проекту, нешуточно гордился. Суперхолодильник комбинированный, газово-электрический (дабы не лишиться накопленных запасов из-за близняшек, любивших пошалить с электротехникой) – если отключалось электричество, после минутной паузы он начинал работать от объемистого газового баллона. Теперь, разумеется, все работает от сети. Но баллон стоит пустой, стрелка манометра застыла на нуле… Скорее всего во время Выплеска все сети накрылись медным тазом, а теперь восстановлены, а скоро накроются еще раз, теперь окончательно.
Есть ли внутри «Пещеры Аладдина» продукты, меня совершенно не интересует.
Вялый интерес вызывает кладовая с другим стратегическим запасом – она рядом с холодильной камерой, практически вплотную, за перегородкой.
Но в это хранилище так просто не попасть: дело не ограничилось проектом Питера Пэна, он сам освоил ремесло каменщика и возвел глухую кирпичную стену, отделившую небольшой закуток, и самая секретная комната дома не имеет ни входа, ни выхода.
Закуток доверху набит взрывчаткой – три с лишним тонны, Пэн не вел точные подсчеты, сколько поместилось, столько и напихал.
Ящики с тротиловыми шашками, мешки с аммоналом, пакеты с гранулотолом… Короче, все, что сумел за два года достать по своим каналам Панов- старший, лежало за кирпичной стенкой, возведенной Пановым-младшим.
Сейчас оба мертвы, а взрывчатка лежит целехонькая. И системы подрыва целы и работоспособны. Конечно же, и то, и другое я чувствую дистанционно, не расковыривая кирпичную стену.
Взорвать все взрывчатое изобилие я могу в одну секунду. Либо с задержкой в час – выбирай, Петр, какую из двух систем подрыва активизировать, и разноси свой бывший дом в клочки, на кирпичики. Наружу ничего не выведено – ни кнопки, ни кончика бикфордова шнура. По задумке, устроить большой бабах мог только человек, знающий об этом архитектурном и минно-взрывном изыске. И вдобавок имеющий способности аномала-электрокинетика. То есть Питер Пэн и больше никто.
Зачем он своими руками заложил этакую бомбу под собственное семейное гнездышко? Ответ прост: Хармонтский погром, навсегда впечатавшийся в
