– Бак, не суетись, – чуть презрительно бросил стрелок своему напарнику, все так же не сводя с меня настороженного взгляда.
– Я никогда и ни у кого не крал! – голос Тима прямо звенел от обиды. – Ни цента! Никогда!
– Заткнись, щенок! – все больше заводился «зеленый» ковбой. – Не вор, говоришь? Ты на конюшне спал и тряпки носил, а сейчас вон как одет?! А лошадь у тебя откуда, крыса противная?!
Только теперь до меня дошло, что этот молодой ковбой был под хорошим градусом. Похоже, выпил для храбрости, собираясь ехать на разборку в город. До того как к нам подъехала эта парочка, я успел поинтересоваться у Тима, что это за парни. Он сказал, что это ковбои Скофилда. Мне сразу стало ясно, почему они пылят в Луссвиль, а не пасут своих коров на ранчо.
– Джек! – мальчишка, по нему видно было, испугался, что я могу поверить этому болтуну. – Я в жизни не крал! Честно!
– Костюм и лошадь я купил для мальчика.
Я сказал это ровно, без малейших интонаций, рассчитывая на то, что мой мирный тон будет воспринят более взрослым напарником, имеющим, в отличие от расходившегося юнца, более жизненного опыта, а значит, способным правильно оценить обстановку, не прибегая к насилию. Но я ошибался, хотя тут, возможно, свою роль сыграли мои слова. Раз оправдывается, значит, трус.
– Ты мне так и не ответил, кто ты такой? – его голос прозвучал надменно. – Предупреждаю сразу: долго ждать ответа я не намерен.
– Можешь не ждать, а ехать сразу, – теперь уже нагло и зло ответил я ему, так как все эти местные игры «кто быстрее – тот и прав» меня стали утомлять. – Или можем закончить наш разговор прямо тут и сейчас.
Наемник был готов к схватке, был готов стрелять, к тому же он видел, что рукоять моего револьвера торчит из кобуры, но того, что противник выдернет оружие из-под куртки, никак не ожидал. В самом начале нашего пути я достал второй револьвер из седельной сумки и сунул его за пояс, прикрыв полой куртки. Так, на всякий случай. И он настал.
Бак еще только тянулся к кобуре, когда Том рванул револьвер из кобуры, но оба – увы! – безнадежно опоздали. На них смотрел ствол сорок четвертого калибра. Страх, который они тщательно скрывали, мне был виден в полыхнувших ненавистью глазах Тома и в пьяных и злых глазах Бака. Револьвер подпрыгнул, и Том умер, едва успев выхватить из кобуры свой кольт. Только я успел взвести курок, как на стволе револьвера Бака расцвел огненный цветок. Промах. Лошади под нами плясали, рвались бежать. Решив не рисковать, я выстрелил в более крупную мишень, в лошадь Бака, в тот самый миг, когда тот был уже готов снова спустить курок. Его конь, получив пулю, встал на дыбы, и пуля пьяного молокососа ушла куда-то в сторону, а сам он рухнул вместе с конем на землю. В последний момент тот попытался освободить ноги от стремян, но не удачно. Мало того, что конь придавил его ногу к земле, он еще, при ударе о землю, потерял револьвер. Несколько секунд Бак приходил в себя, а потом стал дергаться всем телом, стараясь освободиться, словно зверь, попавший в капкан. Соскочив с коня, я неторопливо достал из чехла винчестер, затем подошел к трупу стрелка. Тот лежал на спине, глядя на солнце открытыми, немигающими глазами. Пуля попала ему прямо в рот, выбив передние зубы.
Медлил я только по одной причине. Из-за Тима. Не будь мальчика, я бы уже скакал дальше, оставив за спиной два трупа, тем более что война скотоводов вот-вот начнется, и их просто спишут вместе с остальными потерями.
– Тим, возьми его лошадь. Хозяину она больше не понадобится. Потом отъедешь в сторону. Мне тут с человеком надо потолковать.
Дождавшись, пока Тим отъехал, только тогда подошел к Баку.
– Гнусный и вонючий хорек! Ты подло убил Тома! Знаешь, кем он был?! Стрелком из Моры! Он бы тебя!..
– Попридержи язык, парень, пока я тебе его не отстрелил, как злому мальчику Билли.
– Ты… убил Койота Билли? И Вильяма… Кто ты? Неужели… Так ты от Перта? Он тебя нанял! Ты стрелок! Как я сразу не догадался! Мальчишка сбил меня с толку! Ты убил… их всех?!
Этого парня настолько переполняли чувства, что он просто захлебывался в них, забыв об угрозе собственной жизни. Воспитанный на рассказах о подвигах известных стрелков, он, похоже, мечтал стать одним из них, а теперь сам стал участником подобной схватки. Все это явственно читалось на лице Бака.
– Он убил их, стоя к ним лицом к лицу! – неожиданно раздался голос Тима. – И два ваших стрелка были с оружием в руках!
Мне неожиданно стало приятно, что мальчик выступил на мою защиту, пусть даже таким образом.
– Тим, не болтай, а лучше смотри по сторонам!
Обойдя труп лошади, я подсунул приклад карабина под седло, затем напрягся, приподнимая тело животного. Бак с трудом вытянул ногу, потом помял ее немного, кривясь от боли, после чего встал. Бросил косой взгляд на револьвер, лежащий в трех метрах.
«Ишь, все неймется ему. Впрочем, может, именно такой боевой и сможет усвоить урок», – подумал я, а вслух сказал:
– Начнем обучение.
Бак, услышав мои слова, удивленно взглянул на меня, но его удивление мгновенно сменилось настороженностью, когда он увидел, что я прислонил винчестер к трупу лошади, а затем подошел к нему на расстояние удара.
– Драться умеешь?
– Не хуже других, – довольно заносчиво заявил «молодой и зеленый».
