подбородок. Не успел я подойти поближе, как двое полицейских вывели Карла. Его лицо было разбито в кровь. При виде меня он попытался остановиться, но жесткий тычок полицейской дубинки в спину, заставил его продолжить движение.
– Эй! Что вы себе позволяете! Это произвол!
Обратив на мои крики столько внимания, сколько на тявканье бродячей собачонки, полицейские затолкали моего телохранителя в кэб.
– Констебль! Ты что глухой?! Вы не можете так обращаться с человеком!
– Хватит орать! Они выполняют мой приказ! – неожиданно раздалось за моей спиной.
Я медленно развернулся. На пороге здания стояла фигура во всем черном. Начиная от шляпы и кончая носками ботинок. Круглая физиономия с курносым носом и пухлыми губами могла бы принадлежать милому пятилетнему малышу, если бы не усы, переходящие в небольшую аккуратную бородку. И все же в его лице было что-то злое и порочное. Пригляделся. Глаза. Злые и холодные, словно у змеи.
– Ты Джек Дилэни?
– Я. А кто вы, позвольте узнать?
– Это твоя контора? Ну, так заходи! Поговорим, заодно познакомимся, – при этом ударил тростью по открытой ладони левой руки, затянутой в перчатку.
Полицейский, стоявший навытяжку, рядом с дверью, при его словах чуть усмехнулся. Его ухмылка только подтвердила мне то, о чем даже думать не хотелось.
– Ну что же ты? Входи, не стесняйся! Ты же у нас здесь хозяин! – в словах господина в черном сквозила явная издевка.
Я увидел, как губы констебля снова дрогнули в усмешке.
«Ответ от Стакселя. Что ж придется пройти через это. Мать твою!» – с этой мыслью я перешагнул порог своего кабинета.
Полиция Нью-Йорка того времени представляла собой цепного пса городских властей, а значит, богатейших людей города, которого легко науськивали на неугодных или непокорных, будь то человек или торговая компания. Им было без разницы. Только дай ему команду «Фас!» и покажи, кому рвать глотку. Как и в моем случае.
Старший инспектор Бут и его помощник с констеблем, уже ждавшие нас в кабинете, оказались практичными людьми, не ставшими терять время на какие-либо объяснения. Сильный удар по почкам, нанесенный шедшим сзади меня инспектором Бутом и кинувший меня на кулаки его помощника, положил начало нашей встрече. Отбив удар помощника, я ударил в ответ, нарочно размашисто и неловко, дав возможность уйти от моего кулака. Вся трудность заключалась в том, чтобы не сорваться, удержать себя в руках, иначе в этой комнате будет на три трупа больше, а в Нью-Йорке на трех полицейских меньше. Какое-то время удавалось смягчать их удары легкими, незаметными уходами корпуса и блоками, но когда на помощь пришел констебль, мое избиение началось по-настоящему. Удары посыпались на меня со всех сторон. Последнее, что я увидел, это был тусклый блеск кастета, а затем что-то словно взорвалось у меня в голове и сознание погасло. Очнулся я уже на полу, дрожащий и мокрый. Открыл глаза. Сфокусировавшись, выделил из мутного и дрожащего мира наклонившуюся надо мной фигуру констебля с кувшином в руках.
– Очухался, – констатировал полицейский, после чего убрался из моего поля зрения.
Глаза были полны слез от нарастающей во всем теле боли, губы распухли как оладьи, в правую почку словно вогнали пригоршню иголок. Осторожно приподнял голову, но даже этого движения хватило, чтобы в глазах снова потемнело, но спустя какое-то время волна боли схлынула, и я снова прозрел. Первое что я увидел, это сидящего, в шаге от меня, старшего инспектора с веселой улыбкой на пухлых губах. За его спиной стоял помощник, верзила с грубым лошадиным лицом. На его лице, как и у его босса, блуждала удовлетворенная улыбка.
«Ну, суки… Ох!»
– О! Наш хозяин, наконец, очнулся! Иди, Генри! – приказал он полицейскому в форме, затем, выждав десяток секунд, пока за тем закроется дверь, продолжил: – Ну, что понравилось?! Если «да», то только попроси. Мы всегда готовы помочь ближнему! Не так ли, Стив?! Ха-ха! – при этих словах оскал помощника явил мне два ряда неровных желтых лошадиных зубов. – Теперь слушай. Меня просили передать тебе, вонючему отродью, чтобы ты залез обратно в ту грязную лужу, откуда вылез! Если ты… О, черт!
В это мгновение меня вырвало. Позыв вызвал дикую боль в области желудка, заставив тело содрогнуться от дикой боли. Мир снова поплыл перед глазами. Старший инспектор резко вскочил со стула:
– Вот дерьмо! Слушай, Стив, а мы с тобой не перестарались? Вид у него уж больно…
Дальше уже ничего не слышал, так как в очередной раз потерял сознание, а пришел я в себя уже в больничной палате. Рядом с кроватью стояли доктор и медсестра в белом халате. Прислушался к себе. Тело болело, но уже терпимо.
– Как вы себя чувствуете, больной?
– Ничего. Пить, – губы и челюсть дико болели и двигались с трудом.
– Сестра сейчас принесет.
– Как? – с трудом выдавил я сквозь одеревеневшие губы.
Я думал, врач не поймет вопроса, но тот оказался не только сообразительным, но и с юмором.
