Поняв, что прощен, он оживился, на лицо вернулся румянец, глаза заблестели. Осмелившись на робкую улыбку, осторожно спросил:
– Господин Дилэни, не хочу выглядеть чрезмерно наглым, но на каких условиях мы будем работать?
– Тебя, считай, только что из тюрьмы вытащили, и ты сразу о деньгах! Некрасиво!
– Поймите меня правильно, господин Дилэни…
– Значит так, Стаксель, деловой ты наш, вся организация работы по-прежнему висит на тебе. За это ты будешь получать… пятьдесят процентов, – я пристально посмотрел на него, стараясь подметить хоть малейшее неудовольствие на его лице, но, к великому сожалению, так ничего и не обнаружил, а мне так хотелось врезать ему по роже. После повисшей паузы я продолжил: – Видишь, я не такой жадный, как некоторые из здесь присутствующих типов.
После двухчасовых переговоров, в которых были обговорены детали, Стаксель ушел.
Мне бы радоваться, а я чувствовал себя злым и разочарованным. Ведь я так жаждал мести.
«Вот гад! Снова выкрутился! Не дал ни малейшего повода! Уж какие я ему условия кабальные выставил! Хоть бы слово!.. Сука! Как бы я его отделал! Ох, как бы я его!..»
Теперь каждая партия нелегального товара, проходящего через порт, приносила нам прибыль в размере пятидесяти процентов от чистых продаж, и это не считая доли от партий контрабандного товара, доставляемого капитанами судов. Когда я приехал к Сержанту и рассказал о доходах, которые мы теперь будем иметь с порта, у того надолго отвисла челюсть от удивления.
– Столько?! – ошеломленно спросил он. – Матерь божья! Ну, воры, мать их! Это же…! Такие деньги!
Комиссия, выполнив поставленную перед ними задачу, свернула расследование. Полиция, со своей стороны, объявила во всеуслышание, что преступные действия шайки воров во главе с начальником охраны и его помощником пресечены. Все остались довольны. Городские власти показали, что благодаря четко поставленной работе комиссии была обнаружена крупная шайка воров. Полиция тоже была довольна, что сумела, наконец, продемонстрировать свое умение быстро раскрывать преступления. Газеты тоже получили свой кусок пирога, а мы, благодаря их статьям, получили своего человека на должность помощника начальника охраны порта. Газетчики, раструбив на всех углах о «честном поступке маленького человека, не побоявшегося сказать правду о сильных мира сего», дали нам возможность протолкнуть на это место Хью Кеннеди.
Так как портовая охрана подорвала к себе доверие в свете последних событий, я использовал момент и предложил торговцам и капитанам новый вид услуг – охрану наиболее ценных грузов своими людьми, чем нажил врага в лице нового начальника охраны. Но он был человек новый, не имевший ни влияния, ни поддержки, которой пользовался прежний начальник, а главное, теперь в порту все знали, «кто в доме хозяин». Так у меня появился новый источник дохода.
На улице дождь лил как из ведра, а в моем кабинете было тепло и уютно. За все время, проведенное мною в прошлом, только сейчас я мог сказать, что в какой-то мере доволен своим положением.
«Неплохо сработали. Да и противник…» – тут мои плавно текущие мысли были неожиданно прерваны стуком в дверь. Я знал, кто пришел, поэтому сразу крикнул:
– Заходи!
Вошел Карл в мокром плаще. Этот парень со временем стал для меня незаменимым помощником. На его плечах лежали все вопросы, связанные с работами в порту, находящимися под нашим контролем, если только те не касались экономических и финансовых вопросов, также он отвечал за мою охрану и прием посетителей. Он знал в порту всех, и все знали его. Он умел, когда надо, расположить к себе человека словом и кружкой пива, а когда надо – пустить в ход кулак.
– Я их устроил в старом пакгаузе, за двенадцатым доком. Там две печки и запас угля. Похоже, дождь надолго зарядил. Им будет лучше под нормальной крышей, чем в этом дырявом корпусе баркаса.
– Добро. Скинь дождевик и садись. Виски хочешь?
– Не откажусь, босс. У меня такое ощущение, что я отсырел до самых костей.
Этому разговору предшествовала история, которая началась с первых дней моего вступления в должность смотрящего за портом. Осматривая свои новые владения, мы наткнулись за территорией порта на старую пристань, где когда-то швартовались рыбачьи баркасы. Пакгаузы, где временно хранилась рыба, были давно растащены местными жителями, а сама пристань со временем сгнила и обвалилась. Очевидно, с тех же времен остался остов рыбацкого баркаса. Он лежал, наполовину вытащенный на берег, зияя черными провалами полусгнившей палубы. Рядом с баркасом валялось два десятка бочек. Увидев их в первый раз, я удивился: как это их не прибрал к рукам местный хозяйственный люд, но потом забыл о них, а вскоре и вовсе перестал обращать внимание до того дня, когда мне пришлось задержаться в порту до глубокой ночи. Садясь у ворот порта в наемный кэб, случайно бросил взгляд в сторону бывшей пристани и увидел там с десяток костров. Показал на них Карлу и сразу получил несколько неожиданный ответ: в обломках шхуны и в бочках живут малолетние беспризорники. Иногда их количество достигает нескольких десятков. Помявшись, добавил, что там видели даже детей пяти-шести лет.
– Пяти лет?! Мой бог! Это сейчас лето – тепло, а как зимой?
– Хорошо, если половина из них ее переживут. Обычно большая часть детей на зиму перебирается в город. Подвалы, котельные, канализация. Те, что
