– Командир лиги, вам поручается командование гарнизоном. Выберите сто Жертв, с учетом их возраста и семейного положения. Не обижайте тех, кто сейчас несет караул на стене. Пусть и у них появится возможность побороться в этом славном сражении.
– Слушаюсь, генерал, – четко ответил Хейяно.
Его узкое лицо пылало румянцем на скулах и висках, как будто он пробежал в холодное утро длинную дистанцию.
– Мы будем защищать внешнюю стену до последнего сердцебиения. Мы сделаем все, чтобы вы гордились нами.
– Я уже горжусь, – ответила Суно’ку. – Посмертные песни вам будут петься долгое время. Церемониймейстеры запишут имена всех защитников Башни Трех Воронов. Теперь вы можете покрыть себя истинной славой в сражении во имя королевы и нашего народа. В ответ я обещаю вам, что мы, защищая Наккигу, также будем биться до последнего дыхания, вспоминая и чествуя ваше самопожертвование. За наших людей! За Сад!
– За Сад! – эхом отозвались сотни голосов, к которым присоединился и Вийеки.
Он был удивлен, обнаружив, что по его лицу текут слезы. Он даже не мог сказать, когда начал плакать.
Крыша большого шатра просела от мороза. Стенки подрагивали от сильного ветра. Холод стелился по земле, вползал внутрь и кусал Изгримнура маленькими острыми зубами, проникающими в тело через толстую и плотную одежду. Герцог подумал, что даже в более худшей битве при Хейхолте и даже в мерзких болотах отвратительного Вранна он не испытывал такой глубокой тоски по креслу у теплого очага в прогретом зале его старого замка. «Элисия, мать сострадания, как я устал от холода!» Он с печальным вздохом вернулся к обсуждению насущных вопросов.
– Парень, тебе следовало бы говорить о нашей скорой победе, – проворчал Бриндур. – О том, что через день или два мы пробьем их стену и начнем душить трупнокожих тварей.
Даже произнося эти слова, Бриндур не отрывал взгляда от острого кончика меча. После ужасной гибели сына он только и занимался тем, что затачивал кромку лезвия. Изгримнур знал такой взгляд безразличия и пугался его, поскольку видел нечто подобное у других людей, которые потом не жили долго. «Уже ищет следующий мир», – говорил его отец об одном солдате, обезумевшем во время войны. Их потери на землях норнов были и без того огромными, а Бриндур всегда оставался верным человеком Изгримнура – одним из самых надежных его танов. Хотя «такого Бриндура» он вообще не знал.
– Нет, я не буду предлагать вам скорую победу.
Голос Слудига дрожал от гнева. Но, получив предупреждающий взгляд герцога, он сделал глубокий вдох и вновь попытался объяснить свою точку зрения, обращаясь теперь непосредственно к Изгримнуру, словно Бриндура и других танов не было в шатре:
– Я лишь хочу сказать, мой лорд, что одним отважным наскоком мы не одержим победу. Да, Медведь постепенно разрушает их стену. Да, норнские лучники в башне убили и ранили только несколько людей, управлявших тараном. Но мы знаем, что в руинах крепости, которую наша армия осаждала недавно, скрывались сотни норнов. Почему они не контратакуют и с такой легкостью позволяют нам ломать их стену? Подобная уступка не понятна. На всем протяжении от этой башни и до города в недрах Пика Бурь простирается открытая местность. У них больше не будет возможности для оборонительных действий.
– Об этом нам ничего не известно, – произнес Изгримнур. – Наше невежество такое же большое, как мой живот. Он прав, Аямину? Неужели между нами и горой норнов действительно не будет ничего серьезного? Или мой человек прав, подозревая, что нас ждут там хитроумные преграды и ловушки?
– Все зависит от того, что вы подразумеваете под словосочетанием «ничего серьезного», – ответила ситха. – Земли, расположенные между внешней стеной и горой, которую вы называете Пиком Бурь, давно уже необитаемы. Бoльшая часть древнего города лежит в руинах. Но я не могу гарантировать вам отсутствие засад или того, что на пути к воротам вас не встретят воины самой Наккиги.
– Позже нам нужно будет поговорить об этих воротах, – сказал Изгримнур. – Но сейчас мы должны обсудить план штурма. Слудиг, а ты не думаешь, что у норнов просто не осталось стрел? Возможно, сейчас они не в силах причинить нам вред, поэтому сидят и ждут, когда начнется рукопашный бой.
– Я тоже ожидаю этого момента, – проворчал Бриндур, усердно орудуя точилом. – И ничего другого мне не нужно.
– Если ты продолжишь затачивать свой меч, он станет размером с кинжал, – ответил ему герцог. – И моему полководцу стоило бы найти себе более серьезное дело. Слудиг, у тебя имеются конкретные причины для беспокойства?
Молодой человек покачал головой. В расстройстве он наморщил лоб.
– Это только предчувствие, мой лорд. Что-то вроде догадки. Мы много раз сражались с норнами, и в сравнении с нами они считались бы ничтожествами, если бы не их хитрость и изворотливость. Они прихватили с собой в Наглимунд много странного оружия, а в последней битве при Хейхолте использовали различные технические и магические уловки: ядовитые порошки и иллюзии с фальшивыми воротами. Они вызывали ходячих мертвецов. Их гиганты, словно покорные собаки, крушили и рвали все, до чего могли дотянуться. Но где все это теперь? Перед бегством из разрушенной крепости они создавали только шумы и тени, к которым люди начинали быстро привыкать. Норнам так и не удалось вселить страх в сердца наших воинов. Что касается нынешней осады, в нас выпустили только несколько стрел и камней с трех клювов башни. Наши осадные орудия и таран безо всякого сопротивления бьют по слабому месту в стене. Пока мы потеряли всего несколько наших людей – не так много, как ожидалось.
Слудиг нахмурил брови.
– Поэтому я спрашиваю себя: они действительно настолько слабы?
Один из скоггейцев Бриндура, старый воин с поседевшими бакенбардами, выразил свое мнение:
