норнская магия. Как много кадавров наслали на них?
«Ровно столько, скольких людей мы похоронили, – отстраненно подумал он. – Вот точный ответ».
Все больше людей присоединялось к герцогу. Выпучив глаза от ужаса, они задавали ему вопросы, на которые у него не было ответов. Переводя дыхание, Изгримнур осмотрел склон горы выше лагеря, где они хоронили мертвых, – место, которое больше освещалось солнцем, что, естественно, облегчало работу по рытью могил в промерзшей земле. Сотни неуклюжих фигур выползали из погребальных траншей. Поскальзываясь и падая, они направлялись вниз – к лагерю живых.
– Срубайте им головы, – крикнул герцог своим людям. – Обезглавленные, они падают и затихают. Срубайте им головы!
Он вздохнул с облегчением, увидев массивную фигуру Бриндура и собравшихся вокруг него людей. За ними, как одинокое дерево, уцелевшее после мощной бури, виднелось поднятое знамя Вигри. Кто-то размахивал им, призывая к себе разбежавшихся солдат.
Когда небольшой отряд герцога принялся отсекать головы наступавших мертвецов, остальные группы северян последовали их примеру. Разгром лагеря был остановлен. Люди приободрились, и приливная волна сражения наконец повернулась в другую сторону. По крайней мере, Изгримнур надеялся на это. Многие риммеры поняли, с кем они сражались. Люди выли от горя, когда рубили неповоротливых мертвых тварей и отсекали головы своим прежним товарищам.
Какая-то неуловимая истина застряла в его голове, отвлекая от текущего момента. «Подожди, не спеши! Что случилось в прошлый раз, когда они сеяли подобный ужас? Норны не останавливаются на одной цели…»
Внезапно его ум прояснился, и герцог начал кричать:
– Люди! Следите за воротами! Все внимание к горе! Ожидайте Белых лис!
К призыву Изгримнура присоединились другие голоса. Сквозь крики и проклятия солдат, сражавшихся с кадаврами, воины передавали друг другу предупреждение герцога. Когда Изгримнур отсек голову у ковылявшей твари, которая хотела напасть на одного из его хускарлов, со стороны ворот зазвучал горн разведчика. Послышались крики: «Тревога!», «Посмотрите на гору!», «Ворота открываются!» Другие вторили им: «Нас атакуют белокожие!»
Изгримнур обругал себя за то, что оказался прав, но не предпринял быстрых мер противодействия.
– Вот что они задумали! – прокричал он солдатам. – Парни, сомкните ряды. Прорывайтесь к воротам Наккиги. Нас атакуют. Норны пытаются бежать из проклятой горы!
Но, уже выкрикивая эти слова, герцог понимал, что бегство не имело смысла. Куда бы могли скрыться Белые лисы? Гора была их последним убежищем. Взглянув на кружение сражавшихся фигур, освещенных призрачным светом луны, и оценив направление атаки, он заметил, что основной натиск норнов нацелен на часовых у ворот и инженеров осадных орудий.
– Таран! – закричал герцог, когда понял замысел врагов. – Проклятье! Все к тарану! Вигри! Бриндур! Они хотят разрушить таран!
Его люди могли заменить тело железного тарана – ствол дерева, к которому крепилась насадка, – но если норны утащат в свою нору огромную голову Медведя, северяне не смогут найти ей замену до прихода зимы. И в лагере не хватит железа, чтобы отлить новую насадку. Нельзя же оставлять армию без амуниции и оружия.
– Оставьте мертвецов в покое и прорубайтесь к воротам! – закричал Изгримнур.
Все это было похоже на тот его сон, где он беспомощно смотрел в темную бездну.
– Неужели никто не слышит меня? Во имя святых, защищайте таран!
Порто знал, что ему никогда не забыть эту ночь – ночь проснувшихся мертвецов. Вечером он и остальные бойцы Эрлинга Стойкого нашли новый туннель на склоне горы. После долгого обмена стрелами им наконец удалось убить единственного охранника, после чего они завалили проход в штольню тяжелыми камнями и бревнами. В лагерь отряд возвращался после наступления темноты. Как бы ни было страшно, они спускались вниз по ледяным предательским откосам, не смея зажечь ни одного факела, – боялись возможной встречи с засевшими в засаде норнскими лучниками. Поэтому, добравшись до основания горы, «козлы» попадали на землю и заснули вповалку, даже не найдя путь к назначенным кострам.
Порто проснулся еще при первых криках в лагере, но из-за усталости он принял их за нечто менее ужасное. Ссоры среди солдат были обычным явлением при долгой осаде – особенно в холодную погоду. Только услышав громкий треск открывавшихся ворот Наккиги и отчаянные вопли ближайших часовых, он понял, что случилась беда.
Тени на лошадях хлынули потоком из ворот, выкашивая стоявших перед ними северян почти в полном и неестественном безмолвии. Даже крики их жертв были громче, чем приглушенное ржание коней. Порто побежал вперед, надеясь присоединиться к одной из групп солдат. Взглянув на лагерь, он увидел там ужасное смятение. Армию герцога атаковали не только спереди, но и с тыла.
Одинокая фигура, шатаясь, вышла к нему из темноты. Сначала Порто подумал, что это был какой-то сильно израненный риммер. В принципе он угадал. Хотя ранения этого воина явно показывали, что его убили днями или неделями ранее. Существо почти не имело глаз – только влага мерцала глубоко в глазницах, а его сгнивший саван выставлял открытые бескровные раны на лице и груди.
