Я готова жизнь отдать за возможность увидеться с Эдом. Обнять и попросить прощения. И сказать, что у него будет сын.
– Вот и ладненько, – улыбнулась Фия. – Теперь еще кое-что. Я редко бываю в вашем мире, поэтому слушай и запоминай. Твой малыш особенный. Если его сила проявилась еще в утробе матери, он станет куда сильнее своего отца. У нас другой срок беременности – семь месяцев. Для вашего мира это мало, но ты не пугайся. Роды будут тяжелыми. Накануне я спущусь к тебе и сделаю все как надо. В больницу тебе нельзя. Выйдут из строя все приборы, рядом с которыми окажешься. Да и врачи поймут, что с ребенком что-то не так. Сами справимся. Правда?
Я молчала. Откуда мне знать, справлюсь или нет? Как-то не думала о беременности.
– Понимаю, надо привыкнуть к этой мысли. Но – потом. А сейчас дай мне руку и попроси сына вывести вас к папе. Твоего друга на кухне я предупрежу. И расскажу кое-что полезное. Через двенадцать часов вернусь за тобой.
Я сжала ладонь Илифии.
«Сынок, – позвала мысленно, – сыночек».
Ответ пришел – волной тепла по телу.
«Солнышко, мне надо поговорить с твоим папой. Помоги, пожалуйста. Открой переход».
Сначала ничего не происходило. Я уже начала сомневаться, получилось ли. Но затем ощущение ладошки Фии исчезло. Открыла глаза – я стояла в комнате Эонарда. Она была пуста.
Первое, что ощутила, – растерянность. Так привыкла видеть его во сне именно здесь, что сначала не поняла, куда идти и что делать. Просто открыть дверь и шагнуть в коридор? Или куда она там ведет… Глупо. Там может стоять стража. Возьмут под белые ручки – и в темницу. Почему-то казалось, что в другом мире обязательно должна быть темница. Как в средневековых романах.
Для начала решила успокоиться и оглядеться. Пока что не заметила разительных отличий от Земли, кроме архитектуры. Очень высокие потолки. Смотришь – и голова кружится. И краски – словно более тусклые. Нет привычных ярких цветов. Все серое и невзрачное. Защемило сердце. Хотелось развернуться и нырнуть обратно, но я не за тем пришла. Я пришла за Эдом.
Послышались шаги. Ноги среагировали раньше, чем голова, – прыгнула в шкаф. Одежда пахла пылью, и я еле сдержалась, чтоб не расчихаться. Попыталась разглядеть в щелку, кто там пришел. И узнала. Лессандр. Холодный, спокойный, бездушный. Он присел на стул и замер в ожидании. Ждет Эда? Я тоже подожду. Душновато, конечно. Но терпимо. Еле избавилась от желания немедленно вцепиться Лессу в лицо. Нет, Аля! Надо держать себя в руках. И неважно, что он – скотина. Тимке голову задурил, меня заставил изгнать Эда в эту дыру. Потом рассчитаемся. Я сегодня добрая, всех прощаю.
Сын послал успокаивающую волну тепла. Я начинала привыкать к его соседству. К тому, что уже никогда не буду одна. Что уже сейчас могу с ним общаться.
Дверь хлопнула. Я припала к щелке и забыла, как дышать. Эонард! Весь в черном, собранный, привычно серьезный. Мой! Если бы не Лесс, уже бы кинулась ему на шею. А вот Лесса хотелось приложить чем-нибудь тяжелым. И чем дальше, тем сильнее.
– А, Лессандр, – услышала любимый голос. – Зачем пришел?
– Узнать, как ты тут. Что отец?
– Да ничего. – Эд сел напротив. – Ты же знаешь, мы не можем разговаривать спокойно.
– Да уж, знаю. – Лесс сверкнул кривой улыбкой. – Ничего, поладите. И твои земные приключения навсегда исчезнут из памяти. Ведь дома лучше, правда, Эон?
– Пока не решил, – устало прикрыл глаза Эд. – Сложно привыкнуть. Тут все другое. Но мне все чаще кажется, что это был просто сон.
– Правильно, просто сон. – Я едва уловила мгновение, когда Лесс тенью скользнул к Эду и опустил руки ему на голову. – А сны тают с рассветом, Эон. Отпусти тот мир, он тебе не нужен.
Каюсь, не выдержала! Вылетела из шкафа, словно фурия, и оттолкнула Лессандра от Эда.
– Ты, мерзкая скотина! – гаркнула в лицо врагу.
– Александрина! – Лесс заулыбался так, словно только меня и ждал. – А я уже беспокоиться начал. Столько времени прошло, от тебя ни слуху ни духу. Мы с Эоном скучали. Правда, братец?
Эд молчал. Я обернулась, взглянула в его глаза – и замерла. Безразличие. Ничего, кроме безразличия. Так смотрят на незнакомого человека, а не на любимую девушку. Да, Эд не говорил мне прямо, что любит, но я знала! А сейчас мы стояли, словно чужие.
– Кто это, Лесс? Одна из твоих подружек? – спросил он.
Что? Что он говорит?
– Да нет, из твоих, – ухмыльнулся Лессандр. – Вы какое-то время общались на Земле.
Эд шагнул ближе, вгляделся в мое лицо.
– Извини, я тебя не помню.
Слова ранили больнее ножа. Я замерла, не зная, что ответить. Как? Как такое могло случиться? Всего месяц – и он забыл обо мне. Словно и не знал никогда.
