– Да пошла ты, – неожиданно грубо ответил крайниец. – Когда ты спасалась из Сиазовой лощины, ты повесила на меня побрякушку, поцеловала и была такова. А как только речь зашла о нем, – он кивнул на лежащего Слэйто, – то без раздумий кинулась в туман. Я даже не знаю, что оскорбляет меня сильнее, – то, что ты не размышляла, идти ли за ним, или твои ожидания, что я не пойду за тобой.
Он замолчал, насупившись. А я тщательно подбирала слова, потому что последнее, чего бы мне хотелось, так это задеть чувства моего горделивого друга.
– Именно Сиазова лощина и то, что я бросила тебя там, научили меня никогда не оставлять друзей. То, что я потеряла тебя, сделало меня такой, какая я сейчас. То, что ты отрекся от меня из-за любви к Алайле, привело в мою жизнь Слэйто. Все это не случайности, Атос. Это цепочка твоих и моих решений.
– И посмотри, куда они нас завели. – Атос окинул взглядом камеру. – Нам не сбежать отсюда.
– Мы вместе влезли в эту передрягу, вместе и выберемся, – наигранно бодро произнесла я. – То, что нас собираются прилюдно казнить, уже величайший дар небес. У нас есть отсрочка, и мы еще живы. Хорошо, что и Слэйто здесь. Я не знаю, приведем ли мы его в чувство и есть ли у него силы колдовать. Но согласись, ситуация могла быть намного хуже.
– На вашем месте я не стал бы сильно рассчитывать на меня. – Слэйто с трудом разлепил глаза и часто заморгал. Было заметно, что даже неяркий свет, проникавший в камеру, мучает мага.
– Как ты? – спросила я. Это прозвучало настолько нежно, что мне самой стало противно, – тоже мне, курица-наседка.
Слэйто бледной ладонью прикрыл лицо и негромко произнес:
– Бывало и лучше. Я почти месяц не принимал элеевых слез и только начал восстанавливаться. Мне не под силу даже карточный фокус, не говоря о серьезной магии. И монстры об этом знают. Они не прикончили меня раньше только потому, что исчерпывающе убедились в моем бессилии. Если хотите выбраться живыми из Кармака, на меня не надейтесь – я бесполезен.
– Я это всегда говорил, – отозвался Атос.
Я уже было вскинулась, чтобы оборвать его, но посмотрела на крайнийца и увидела, с каким сочувствием он смотрит на распростертого на полу мага. В его словах не было жестокости, а только попытка подбодрить.
– Когда начались беспорядки, я кинулся в город, чтобы найти вас. Потом из разговоров монстров понял, что у вас был шанс спастись, но воспользовалась им лишь Извель. Зачем вы вернулись? – Голос мага был сух и строг. В эти мгновения в нем просыпался двухсотлетний Сияющий, которому были недоступны простые человеческие порывы.
Мы с Атосом переглянулись, и мой друг, заметив, что я замешкалась, поспешил на выручку.
– Так вышло. Не оставлять же было твою тощую задницу со всеми этими чудовищами один на один.
– Если ничего не изменится, завтра нас повесят, – меланхолично ответил Слэйто.
– Значит, будем уповать на чудо, как всегда, – серьезно сказала я.
День был не хуже прочих. Разве что слишком ветрено. Сильные порывы хлестали по лицу и развевали плащи монстров, охранявших эшафот. Фаранк не удерживал мои непослушные кудри, и они упорно лезли то в глаза, то в рот. Руки были связаны за спиной – не поправить, а веревка натирала шею. Но это были пустяки.
Слева стоял Атос, и лицо его было перекошено от ярости. Он периодически тихо ругался себе под нос, вглядываясь в толпу, что нас окружала. За Атосом – Слэйто. Его волосы, как и мои, развевались на ветру. На миг мне показалось, что я вновь вижу его в шлеме, как в нашу первую встречу. Но стоило моргнуть, и видение растворилось. Маг не злился, как Атос, скорее пребывал в глубокой печали и время от времени бросал на меня многозначительные взгляды.
День как день. Может быть, это день моей смерти? Мы стояли на помосте вот уже час, но никто из монстровой знати так и не появился, чтобы вынести приговор и привести его в исполнение. Зато на площадь перед деревянным эшафотом, установленным под вековой липой, начали стекаться жители Кармака. Все на одно лицо – бледные, полные ужаса и страха перед нечеловеческими захватчиками. Именно из-за них и злился Атос. Монстров было мало, невероятно мало даже для того, чтобы захватить город, не говоря уж о том, чтобы удержать его. А вот людей было очень много. И не только стариков и детей, но и крупных мужчин, и парней с воинской выправкой. Все жители Кармака сдались на милость чудовищам не от безысходности, а из страха.
– Они могли бы опрокинуть помост, – яростно шептал Атос, старясь не привлекать внимание стражи. – Могли бы смять всех этих чудовищ и на руках вынести нас из города. Но посмотри на них: уперли носы в землю и даже глаза боятся поднять.
– Не ты ли попрекал меня, что я слишком строга к людям?
– Это Кармак! Не деревня, а воинская столица Королевства. Если этот город способна захватить горстка бобров и горностаев, то страна обречена. Что бы мы ни нашли в той книге, за нами никто не встанет. А сейчас… Лис, ты меня слушаешь? – спросил он раздраженно.
Я действительно отвлеклась. Все смотрела вверх, на небо, и думала о том, что редко размышляла о смерти, особенно такой. Если мне сразу не сломает шею, то я буду задыхаться в петле, скорее всего, опростаюсь, мое лицо сделается лиловым, а разбухший язык вывалится наружу. В смерти нет ничего красивого. Кто вообще придумал превозносить эстетику угасания? В юности мы с подругами из замка часто играли в похороны. Собирались на чердаке,