– Я не видел. Только слышал. Очень приятный голос, только жуткий какой-то.
– И про что он говорил?
Комар удивленно пожал плечами.
– Про Исаакий.
Убер вздрогнул. Комар не мог сказать этого наверняка, потому что скинхед сидел в тени. Впрочем, с чего бы Уберу вздрагивать? Он же не знает про Леди.
– Рассказывай, – велел скинхед.
И Комар рассказал.
– То есть, ты думаешь, что в Исаакии кто-то есть? – уточнила Герда.
Комар кивнул.
– Там ее логово. Логово жуткой твари по имени Леди.
– Леди?
Герда и Убер переглянулись.
– Что с вами?
– Просто… – Герда помедлила. – Может, это совпадение?
– Это не совпадение, – интеллигентный баритон вклинился в разговор. Комар с удивлением повернулся. Кто это говорит? Таджик? «Никогда не привыкну».
– Не совпадение… А что тогда?
– Закономерность. Связь.
Комар, наконец, не выдержал:
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?!
– Мы встретили одного ублюдка, – пояснила Герда. – Этот тип разговаривал глубоким низким голосом. Он командовал веганцами. И его называли… – она выдержала паузу. – Лордом.
Комар даже привстал.
– Думаете, он командует и Леди?!
– Возможно, – уклончиво сказала Герда.
– Исаакий? Как все интересно складывается… – протянул Убер. Он встал и прошелся по комнате. Пинком отправил в полет проволочный абажур от настольной лампы. Тот ударился в стену и упруго отскочил. Откатился обратно к ногам скинхеда. Убер хмыкнул.
– Почему логово далеко от метро? – размышляла вслух Герда. – Не понимаю…
– Она там не одна, – сказал Убер.
Компаньоны переглянулись.
– Думаю, там много-много маленьких симпатичных… ледят, – сказал Убер. – Такое ужасное людоедское ми-ми-ми.
Стены огромного храма, одного из самых больших в России, достигают толщины полутора метров.
Со смотровой площадки на колоннаде когда-то можно было увидеть весь Петербург. Можно и сейчас, но давно смельчаков не находилось…
Внутри храма царят тишина, покой и полумрак.
Сквозь дыру в куполе можно увидеть небо. Только смотреть некому. Здесь уже много лет не бывал ни один человек.
А если и бывал, то…
– Поиглаем? – спрашивает в полутьме детский голосок. Эхо отзывается, бродит в стенах огромного храма. Эхо летит от стены к стене, от колонны к колонне, от мозаики к мозаике – мертвенно золотые лица святых, похоже, искажаются от ужаса. Человеческие скелеты, сложенные в углу, подтверждают – «поиглаем», да еще как. Огромная пирамида черепов. Один из черепов вдруг сваливается с самого верха, катится с горы, летит по полу. Ударяется в колонну и отскакивает, останавливается… В следующий момент на него опускается детская нога. Крррак. Череп медленно раздавливает чудовищная сила, что заключена в этой ножке…
И снова тьма.
Здесь, внизу – всегда тьма. Даже свет, проникающий сверху, не может разогнать этот мрак полностью.
Тьма полна жизни – страшной, зарождающейся в крике и боли, в полусонном бормотании полуживых людей, превращенных в консервы. Эта жизнь заключена не в огромном темном пятне, которое своими щупальцами ощупывает стены и колонны… Нет. Жизнь здесь заключена в черных капсулах.
Новая жизнь для Леди.
Для сотен новых и новых отпрысков Леди. Ей есть в ком себя продолжить…
