Вечером они действительно сбежали с территории Центра и отправились бродить по единственному островному городку, точнее даже – поселку.
Кафешку нашли уютную, без хайтека и прочего арт-безобразия. Дубовые стенные панели, столы с льняными скатертями, свечки в «домике» и огонь в дровяной печи, где готовилась вкуснющая пицца с тонким тестом и поджаренной сырной корочкой.
Поначалу Асли говорила мало, но чашка чая с апельсиновой цедрой и черничные пироженки располагали к легкой болтовне. «А как тебе Синатра?», «А что скажешь о Честертоне?», «Ой, Муми-троллей обожаю!», «Нет, талант Ларссона считаю преувеличенным».
– Расскажи о себе, – в какой-то момент попросила девушка. – Где учился, кто мама? Про отца ты уже говорил.
Ян пожал плечами:
– Да нечего особо рассказывать. Родители в Стокгольме, мама домохозяйка, подрабатывает всяким хенд-мейдом. Учился я тоже там.
– Ну… что-то же в твоей жизни было интересного? До Центра.
– В общем, ничего.
– Так не бывает.
Асли попыталась заправить прядь волос за ухо, та выскользнула и упала на лицо. Девушка собралась повторить попытку, но Ян остановил ее, удержав за кисть.
– Не надо, так очень красиво.
Щеки девушки порозовели, улыбка расцвела сама собой.
И как-то удивительно получилось, что, выходя из кафе, Ян обнял ее за талию, спасая от лужи, да так и пошел, забыв убрать руку.
Со следующего дня началась обычная рутина. Теперь, однако, и утренние тренировки, и все «обязательные психологические» и «коммуникативные» тренинги проходили гораздо веселее. Если раньше у Асли случались тяжелые дни, когда все валилось из рук и лап, когда она не могла сделать свою сотню отжиманий в день или просто хандрила, то сейчас все давалось ей легко. Частенько они стали соревноваться с Яном, и соревнования неизменно заканчивались хохотом и дурашливым валянием на матах.
Как-то перед обедом Ян сидел в столовке, то и дело поправляя очки, съезжающие на нос, гонял игрушку на планшете. Асли подошла, как всегда, неслышно и, положив ладошку ему на плечо, заглянула в планшет. Кончики темно-русых волос защекотали Янову шею, свежий – Асли только вылезла из душа – запах ее кожи коснулся ноздрей. Пахло горьковатыми травами и цитрусом. Ян поднял голову.
Асли улыбнулась, взъерошила ему волосы на затылке и, танцуя, удалилась к «салатному» столику.
Второе задание пришло из неожиданного источника.
– Понимаешь, – объяснял Олаф, – иногда мы оказываем услуги крупным магнатам. Они хорошо платят, а деньги Центру нужны. Не всегда с работой можно справиться, тогда оплата идет чисто за вызов. Не волнуйся, ничего противозаконного, мы с Асли уже были на подобном деле.
Для «дела» необходимо было явиться в полицейский участок. Необычности преследовали их прямо со входа. Во-первых, никаких предварительных процедур – их сразу, без вопросов, провели в небольшую комфортабельную комнатку с диваном и креслами. Во-вторых, в комнате находились самые высокие полицейские чины и двое мужчин в возрасте, одетых слишком элегантно и дорого, чтобы их можно было принять за простых смертных. Один из «богатеев» был повыше и постройнее, но и существенно постарше, за семьдесят, не меньше, второй напоминал забытую на грядке картофелину или, для более подобающего сравнения, побитое яйцо Фаберже.
– Кто из них? – спросил «богатей» постарше.
– Девушка, – отозвался глава Уголовной полиции (Ян видел его раньше – он появлялся в Центре).
Мужчина повернулся к Асли.
– Здравствуй, – произнес он. Видно было, что человек он старой закалки, и обращение на «ты», повсеместно введенное в шестидесятых годах прошлого века, до сих пор вызывает у него неудовольствие. – Давай сразу по существу вопроса. За стеной сидит человек, имя его не имеет значения, он обвиняется в похищении кое-каких документов. Прямых доказательств у нас нет. Тесты на детекторе лжи он прошел, не без провалов, но в целом зацепиться не за что. Мне нужно… нам нужно точно знать, участвовал он в воровстве или нет. Просто – знать. От тебя не требуется поиска доказательств, это дело полиции. Но если бы мы были уверены в его причастности, мы бы могли… были бы вправе применить… другие методы воздействия. Это очень важное для нас дело.
Слово «важное» он выразительно подчеркнул голосом.
– Суть ясна?
– Да, – Асли кивнула. – В таком случае надо, чтобы господа полицейские допросили подозреваемого, а я бы при этом допросе присутствовала. Мне нужен визуальный и обонятельный контакт.
– Хорошо, это мы устроим.
Пока полиция решала свои вопросы, Ян с Асли отсели в сторонку.
– Справишься? – Он пытливо заглянул ей в глаза. – До физиогномики мы не добрались еще.
– Мы с Олафом занимались, да, честно говоря, я и без занятий справлялась неплохо. Конечно, «и мастер может ошибиться», но, надеюсь, получится.
