увидела сначала оружие, потом какую-то конструкцию, перевернулась и на четвереньках побежала с пустого места, боясь приподняться, сдирая ладони и колени в кровь. Наверняка ей достанется, наверняка все будет очень и очень плохо, но если здесь есть другая Сатане…
Эта мысль прибавила ей сил и заставила бежать еще быстрее, а потом свернуть в странный переулок (в городе она была давно, кажется, так это называлось), а потом перелезть через забор, цепляясь ногтями, а потом бежать от выстрелов в спину, потому что пули пробивали непрочное дерево.
Лучше бы эта штуковина была оружием! Или она догадалась убежать вместе с толпой куда подальше.
Неведомый враг, впрочем, через забор не полез, и Сатане, заблудившись между двух белых домов (точь-в-точь райцентр), сползла по стенке одного из них, чтобы отдохнуть. Сердце бухало, точно удары топора.
Мимо снова шмыгнуло трое человек. Один вдруг повернулся, остановился как вкопанный и заорал:
– Добейте ее!
Это был Ебцота, к счастью, в какой-то чудной одежде, но бежать Сатане пришлось снова, потому что, раз уж переместились, стоило забыть про присказку «сегодня хороший день, чтобы умереть», день вот был совершенно дурацкий и неподходящий.
Она запетляла по улицам райцентра, дивясь на происходящее: шины от автомобилей были сложены горами и кое-где горели, источая удушающий запах, мимо проезжали огромные вездеходы, и пули прошивали воздух каждое мгновение.
Бежать, наверное, надо было к памятнику Ленину, но улицы постоянно подводили ее, и в конце концов Сатане оказалась лицом к лицу с какой-то грудой железяк, расположенных так, будто скелет из них делали, но не доделали. Железяки смотрели на нее подобием глаз и быстро двигались вперед.
Сатане попятилась назад, завернула за угол и увидела Ебцоту. Воззвала про себя к Нуму, вспомнив, что даже маленькую зверушку пожалела в этот раз отдать как жертву, и приготовилась принимать смерть, когда тот пронесся мимо, махнул по железяке несколько раз – да, точно, лопатой! – и прибежал обратно.
Железяки валялись на земле и по ним текло коричневое и густое. Масло, наверное.
– Кто ты? – спросила Сатане, едва разжимая губы.
– Да… Сатане, я это. Мы собирали детей, нажали на кнопку и оказались тут, – раздосадованно сказал Ебцота. – Лопата вот снова пригодилась.
Сатане облегченно вздохнула.
– Только Папако… – сказал вдруг Ебцота и скривился, опустил лицо.
– Что Папако? – почти крикнула Сатане. – Где дети?
– Нет детей. Здесь есть чужие дети. А тут я только Папако успел… Да и то… Пошли искать, ладно.
Детей они искали несколько часов, уворачиваясь от стреляющих людей, которым вечно что-то не нравилось, и убегая от железяк. Оказалось, что лопата вовсе не так хороша. Несколько раз их назвали глупым словом «роботы», Ебцота получил прикладом в плечо, но потом они добрались до памятника и увидели наконец Ябту, которого, кажется, собирались убить. Сатане озверела до такой степени, что схватила его под руки и потащила дальше, ругаясь на чем свет стоит и думая, чего бы такого пожертвовать Нуму, ну не лопату же, Ебцота только ею и отбивался.
Убежали в одну из средних улиц, затаились в маленьком переходе-луче.
– Отъелся же он, – сказала Сатане, неодобрительно глядя на Ябту. – Еле доволокла.
– Плохое место, – почти согласился Ебцота. – Лопата, того и гляди, затупится.
– Мама? Папа? – странно спросил Ябта, переводя взгляд с Сатане на Ебцоту неуверенно.
– Мы. Остальные где? – спросил Ебцота. – Ябтане вас бы не бросила. Штуковина эта, – потряс он. – Куда всех выкидывает, отродье Нга!
– Остальные более не существуют, – снова странно сказал Ябта и два раза сомкнул глаза.
– Не существуют, видите ли! – начала сердиться Сатане, и тут Ебцота шикнул на нее.
Сатане умолкла. Из глубины луча послышались крики. Она инстинктивно заслонила собой Ябту, а потом, не веря глазам, увидела, как откуда-то выбегает злой Ебцота без лопаты, а за ним едет груда железяк на каких-то продолговатых колесах, а лицо у нее – точь-в-точь в воду посмотрелась, как у самой Сатане.
Через секунду все стало понятно. Железяка с лицом Сатане подняла длинное ружье и прошила злого Ебцоту нитками насквозь.
– Бежим обратно, – зашипел нормальный Ебцота, и Сатане развернулась, а потом впоролась ногой в ботинок Ябты и закричала от боли, будто пальцы все переломала.
Они кинулись бежать, но оторваться от этой странной Сатане было трудно. Заскочили в подъезд, чудом втянули на пятый этаж неповоротливого и тяжеленного Ябту, заслонили дверь первой же квартиры шкафом.
– Перемещаемся, – сказал Ебцота, доставая штуковину.
– Дети! – почти взревела Сатане.
– Да что дети, нам бы к своим… – Ебцота скосил взгляд на подозрительно спокойного Ябту. – Слышала, говорит, никого не осталось.
Сатане подошла к окну, пытаясь не плакать. Здесь были не ее дети. И все-таки ее. И даже дурацкий неуклюжий Ябта был ее.
В городе пылали пожары и слышалась стрельба. По улице, видневшейся из уголка окна, ехала целая армия железяк.
