— А я вот слышала и проверять не хочу. Мне Кощей сейчас нужен, а не через год.
— Чего сказала? — Старуха повернулась левым ухом. — Глуховата немного, повтори погромче.
— Мне Кощей нужен! Люблю я его! — проорала я от всего сердца.
И тут, словно по волшебству, дверь в комнату отворилась. Бессмертный, собственной персоной, появился в проеме и, мельком осмотрев апартаменты, обратился к Яге:
— Сказали, что ты тут. А чего не предупредила? Али не ко мне приехала?
— Почему же, — закряхтела Яга, поднимаясь с лавки. — К тебе тоже. А чего предупреждать-то? Неужто не позволил бы?
— Да кто тебе запретит, — пожал плечами Кощей, старательно избегая моего пристального взгляда. — Чего тут забыла? Комнат вроде во дворце много, выбирай любую.
— Так я скучаю в одиночестве, а тут с приятным собеседником чего ж не посидеть-то?
— Вижу, как сидите, — кивнул царь на бутыль. — По кому поминки устроили? Или другой повод нашли?
— Ага, всемирный потоп, — буркнула я, из принципа тоже отворачиваясь в сторону. — А что? Даже рыбы используют этот предлог, чтобы напиться в хлам.
— Так какой повод? — повторил Бессмертный, делая вид, что меня не видит и не слышит.
— А зачем повод, Кощеюшка? — встрепенулась Яга. — Мы же не пьем. Мы взаимопонимание налаживаем.
— И как, наладили?
— А как же. Вот, полбутыл… то есть полбанки вареньица съели. Вишневого. А ты не хочешь? — Старуха пригласительно повела рукой, указывая на лавку.
— Не хочу, — слишком резко ответил он, развернулся и вышел, с шумом захлопнув дверь.
— Ох ты ж, какой гневный-то. Ну да ничего, девонька, ничего, помиритесь.
— Когда? — Я обреченно всплеснула руками. — Он меня ненавидит!
Яга задумчиво покачала головой, а потом вдруг хмыкнула:
— Забавно, а вы ведь друг другу в глаза даже не смотрите.
— И что? Просто ему глядеть на меня противно!
— А тебе?
— А я не могу видеть, как он хорохорится.
— Эх, девонька, опять не о том мыслишь… Ты вот скажи, люб тебе Кощей?
— Уже спрашивала. Люб.
— Так чего сидишь, как еж на пеньке? Иголки выпустила и ну давай всех колоть. Вот, например, услышал он твои слова про любовь…
— Как услышал?!
— Услышал, услышал, я постаралась. А ну успокойся! Нашла отчего злиться! Вот услышал он, зашел, а ты чего сделала? Глаза в стену уперла и сидела, бубнила что-то под нос.
— А что же я, песни петь должна?
— Да хоть бы и песни петь. Ты, Верико, одного понять не можешь: Кощей ведь привык один жить, всеми ненавидимый. И что ты сейчас от него нос отвернула, он даже не заметил. А вот если бы встала, улыбнулась, чарочку жениху налила… Как думаешь, стал бы он и дальше взор отворачивать?
Я закусила губу.
— Наверное, не стал бы. Так я что? Опять все порчу? Я же извинялась перед ним!
— И как извинялась? Перед всеми, перед холопами да прочей челядью?
— Ну да.
Яга вздохнула и с жалостью потрепала меня по щеке.
— Дурочка ты еще. Самого важного-то и не заметила…
— А что должна была заметить?
— Как к тебе чернавки обращаются?
— Ну так… царевной кличут.
— А почему, не подумала? Да потому что Кощей и слова не сказал про ссору. И не давал никому из челяди услышать извинения неуместные.
— Так он же… телегу-то… Сказал, что раз хочу, чтоб сама ехала!
— А что он скажет? Перед народом-то лукоморским? Властным царем себя показал, и правильно поступил. А ты на будущее запомни: не смей из него мальчика на побегушках делать. Не таков он. Поняла?
— Поняла. А как же…
