Кощей недоуменно приподнял брови.
— Как пошла? Куда пошла? Я не велел. Подожди, как топиться?!
— А вот так! Жизнь не в радость. Ой, горе-то какое! — Малашка бухнулась на колени и закрыла лицо руками. — Бедная, бедная!
Черномор пожал плечами.
— А чего бедная-то? Мои молодцы быстро ее со дна подымут. Не успеет потонуть.
— Торопиться надо, батюшка! Она сказала, что без любимого белый свет не мил!
— Вот дает девка! — Черномор подкрутил усы. — Горяча!
Кощей поморщился.
— Горячая, да глупая. Я же предлагал ее замуж за любого отдать. Нет, уперлась.
— А чего уперлась-то?
Бессмертный в ответ лишь отмахнулся и нехотя поднялся с теплого песочка.
— Веди давай. Где топиться-то вздумала?
— В колодце.
Отметив, что Малаша повела царя дальним путем, я стремглав помчалась к назначенному заранее месту. Раздвинув загодя присмотренные кустики, уселась поудобнее и приготовилась наблюдать за представлением.
К колодцу торопливо приближался Кощей. Следом за ним едва поспевала Малашка. Черномора в пределах видимости не наблюдалось, никак за богатырями своими ринулся. Значит, надо торопиться, свидетели нам ни к чему.
— Тут, что ли? — отрывисто спросил старик, осматриваясь. — И где она?
— Ой-ой-ой, — запричитала девушка. — Видать, уже на дне! — И, косясь в мою сторону одним глазом, кинулась заглядывать в колодец.
Я молча показала ей большой палец. Умница. Давай последнюю реплику и уходи со сцены. Моя очередь подходит.
— Ах, кажись, коса ее мелькнула! — крикнула Малашка и посторонилась, уступая место ничего не понимающему Кощею.
— Где? — только и спросил он.
— Там! — Пальчик указал в колодезную глубь. — Горе-то какое!
И, бормоча какую-то нелепицу и прикрывая мордашку руками, девица отправилась прочь.
Царственный старик проводил ее тревожным взором.
— Верико, — осторожно позвал он, хмуря брови. — Ты где, девка?
Но колодец подозрительно молчал. А чего ему отвечать-то? Может, и была девка, да только кто ж знает, где она теперь, вдруг и правда на дне? Видать, к таким же выводам пришел и Кощей, потому как резко подобрался, обеспокоенно обошел колодец стороной и принялся что-то шептать.
Резкий взмах рукой, совсем как вчера на берегу… И из воды вылезло зеленоволосое чудо.
— И где она?! — рявкнул Бессмертный.
— Кто? — искренне удивилась водяница.
— Невеста моя!
— Так ты ж ее вчера сам забрал, родимый.
— Ты мне уши не заговаривай! — Кощей прищурился. — Я просил ее не трогать, только жениха предложить, а ты чего надумала? Вчера чуть не утопила, сегодня в воду утянула. Где она?! — Старик терял терпение.
— Да на кой живая мне нужна? — обиделась водяница. — Вчера это да, заигрались немного. А сегодня — ни-ни! Не видала, не слыхала и даже носом не чуяла.
— Клянешься?
— Да чтоб водяному век лягушек не носить! — уверенно поклялась нечисть. — А ты чего ее тут ищешь-то?
— Топиться девка пошла.
— Топиться? — Водяница ахнула, а потом вдруг захихикала, тоненько, пронзительно. — Ой уморил, ой не могу! Ты, царь-батюшка, еще скажи, что от любви неразделенной!
Кощей хмуро глянул из-под насупленных бровей.
— Говорят, что от любви.
Зеленая замолчала. С интересом глянула на старика, призадумалась, а потом вдруг, приблизив свою мордашку к царской, выдохнула:
— А ведь у нее кровь не рыбья, родимый! Нельзя в холоде да отдаленности держать.
— Ты это к чему? — Старик прищурился.
— Сам подумай, Кощеюшка. Я свое дело сделала, жениха предложила. Но девка смелая, тебя выбрала.
Сказала и исчезла, оставив после себя вихрь серебристых брызг.
