— Верико…
— Ну что опять?
— А без свадьбы никак нельзя? — По голосу слышно, что Кощей вновь скривился.
— Нет, любезный. Все только после свадьбы.
— Да я вообще не об этом!
Ну вот, опять обидно стало…
Избушка Бабы-яги оказалась неказистым сооружением. Сделанная из брусьев, она вполне вписывалась в окружающий лесной пейзаж и до последнего умудрялась оставаться незамеченной. Честно признаться, не знай я, что тут кто-то живет, проехала бы мимо.
— И это знаменитая избушка? — разочарованно протянула я. — Маленькая какая… А где окорочка?
— Сейчас увидишь, — усмехнулся Кощей и крикнул: — Эй, старая, принимай гостей!
Сооружение вздрогнуло, покрылось мелкой рябью, качнулось туда-сюда и встало на ноги.
— Ни фига себе! — У меня едва не упала челюсть. — Она живая!
— Заколдованная.
— Но живая!
— Да нет же. Деревянный короб да две куриные лапы, ума-то нет.
— Ну, знаешь ли, некоторые всю жизнь без мозгов живут, и ничего.
Кощей хмыкнул и, прищурившись, осмотрел занавешенные окна.
— Спит, что ли? Яга, оглобля старая, хватит на печи лежать! Открывай двери, пускай гостя!
— Иду, иду! Ишь раскричался, — послышался дребезжащий голос. — Кого там нелегкая принесла? Ой, Кощеюшка! Свет мой ясный, соколик ненаглядный! Никак сам пожаловал!
Дверь распахнулась, и на пороге показалось серо-бурое существо в длиннополой рубахе, со всклоченными волосами — Яга, собственной персоной.
— Это она? — шепнула я.
— Она самая, — процедил Кощей.
Баба-яга широко улыбнулась, обнажая застарелые дырки от зубов, и поправила буйную прическу.
— А я тебя не ждала. Не готовилась, не прибралась. Чаво пожаловал? Передумал, стало быть?
— Не передумал, — довольно резко ответил Бессмертный. — По делу пожаловал.
— Вижу, вижу! — Старуха потерла руки. — Подарок привез. Ой, хороша девка! Да только тоща на вид, ну ничего, поварить подольше, самое то будет.
— К-кого поварить? — побледнела я.
— Говорил же, не надо тебе ехать.
— Кощеюшка… ты же меня не отдашь? Я хорошей буду!
— Обещала уже.
— Еще раз обещаю!
Кощей усмехнулся.
— Глупая ты девка! Не переживай, не отдам. — И вновь обратился к Бабе-яге: — Ты, старая, говори да не заговаривайся. Это тебе не подарок.
— Да? А кто же, соколик?
— Знакомая.
— С каких пор ты знакомых ко мне возишь? — оскалилась бабка.
Бессмертный замолчал, а мне вдруг так страшно стало, что, набрав в грудь побольше воздуха, выдала:
— Я его неве… — Рот тут же зажала мужская рука.
— Молчи! Молчи, дура!
— Кто? Кто ты ему, милая? — Яга спустилась с крыльца.
— Знакомая, — с нажимом повторил Кощей.
— Ой ли? Знакомая? И только?
— И только.
Бабка вновь выдала широченную улыбку, отчего верхняя губа почти прилипла к длинному носу.
— Так чего пожаловал-то, грозный царь?
— Голубу из Серебряного ты украла?
