Марфа, и даже Финист эту твою молодость как-то по особенному воспринимают. Вроде не чудо, словно так и должно быть, только улыбаются все, советуют что-то. Ты уж будь добр, Кощеюшка, объясни мне, что происходит? А то Яге объяснял, а мне нет. А я, знаешь ли, тоже хочу знать, что за дела в мире творятся.
— Верико…
— Что? Не вздумай, милый, уходить от ответа. Я ведь сейчас злая. Очень злая. Сорвусь, выскажу все, что думаю, слова неприличные вспомню, для сказки совсем неподходящие.
Кощей сглотнул. Нет, не от страха, тут я ему не соперник. Раздавит и не вспомнит даже. Но, видно, все же что-то задела своей речью, что-то затронула.
— Откуда ты узнала про гонца?
— К Яге в избушку пробралась. Хотела Голубу найти, тебе, дураку, помочь. А в итоге разговор интересный услышала. Что там тебе Яга отсыпала- то? — усмехнулась. — Не золото ли? А то, может, у вас совместный бизнес?
— Травку лечебную насушила. Поделилась. — Кощей внимательно вглядывался в мои глаза, стараясь уловить дальнейшие действия. — Я бессмертный, конечно, но вечной молодостью не наделен. Вот иногда спину прихватывает.
— Избавь от подробностей.
— Сама знать хотела.
— Я не про это спрашивала. Зачем гонца к Яге посылал? Врал мне зачем?
Кощей промолчал, лишь зыркнул невообразимо синими глазами и опустил взгляд в землю, словно там, под ногами, и впрямь есть что-то интересное.
— Ну ты же с Финистом… это… — невнятно пробухтел он. — Вот и я…
— Что? — Мне показалось, что ослышалась.
— Ну, Финист к тебе внимание проявляет, ты отвечаешь. Я подумал…
— Ты подумал? — Мне вдруг стало смешно. — Ты подумал и решил, что я тоже буду ревновать?
— А разве нет? — вскинул голову. Взор горит, васильковым пламенем пылает.
— Нет, не к Яге. К чернавкам ревновала, к Чаяне, даже к Маланьице. Но не к Яге.
— Выходит, зря?
— Зря, — вздохнула и улыбнулась. — Она говорила, что ты к отношениям непривычен. Правда, значит?
— Да у меня каждый год по три невесты!
— Но ни разу женат не был?
— Не был.
— А почему?
Кощей отвернулся. Я подошла ближе и, взяв за подбородок, потянула к себе.
— Почему? Обещал ответить.
— А что отвечать-то? Неужели сама не видишь? Кто за меня замуж по доброй воле пойдет?
— Я пошла бы.
— Ты только сейчас появилась. А до тебя лишь одна была такая, на свадьбу согласная.
— Зоряна?
— Да.
— Что с ней случилось? Расскажи.
— Не стоит тебе знать. Давно это было.
— Стоит! Я хочу! Мне нужно. Да пойми ты…
Мужчина вздохнул, но взгляда на этот раз не отвел.
— Два века уж прошло, забыть пора, а все не забывается. Я ведь внимание к ней проявлял, подарки дарил. Даже свадьбу назначил. Все по уму сделать хотел, по правилам. Да и она была не против. Улыбалась, шутила. Красивая… как ты. Я еще подумал, как старику могла такая молодка достаться? Как согласилась? А она говорит: не думай, мол, об этом, ерунда все, домыслы. Свадьбу сыграем и заживем. Я поверил. Я и правда поверил…
— А потом? — спросила я, заметив, что каждое слово дается Кощею все труднее и труднее.
— А потом, за день до свадьбы… Я к ней в покои зашел, подарок новый принес. А она, такая юная, стояла у окна, волосы расчесывала. Косу распустила, а волосы до самого пола струятся. Не ожидала, что приду, разрумянилась. А я… знаешь, подумал вдруг, что никогда такой красоты не видывал. Подумал, что моя она — вся моя, понимаешь? — до самой последней волосинки. И радость такая сердце охватила, словами не описать. Подошел ближе, руку протянул… А она замерла вдруг, словно от робости. Это уж потом я понял, что от отвращения застыла. Но тогда я же не хотел ничего дурного. По щеке
