На первом уроке Джин-Энн достала всех своим негодованием из-за ученического совета.
– Нет, ну ты можешь поверить в то, что они ее приняли? – шипела она каждому, кто ее слушал, с возмущением таращась на всех своими размалеванными глазами. Почти никто не мог поверить ее словам, о чем бы она там ни говорила.
Я не обращал на нее внимания – мне плевать на маленькие жизненные трагедии Джин-Энн. Но тут она развернулась на стуле и сказала сидящей рядом со мной Лизи Блэкберн:
– Ну как ее можно было принять в ученический совет после того, что натворил в прошлом мае ее бойфренд? Моя мама в шоке от этого. Уверена, она с жалобой позвонит в администрацию школы.
До меня, наконец, дошло, о ком идет речь. И внезапно я сильно озаботился маленькой жизненной трагедией Джин-Энн. Разговор мог идти только о Валери.
Больше я не слышал ничего из сказанного мистером Деннисом – он вещал что-то о тектонических плитах, – потому что думал только о словах Джин- Энн. Они были нелепицей. Валери приняли в ученический совет?
Вал?
Девушку, которая ненавидела – и теперь у всего мира есть тому доказательство – чуть ли не каждого человека из ученического совета? Девушку, которая в одиннадцатом классе по дороге в столовую каждый день шептала мне о гадостях, которые ей делала Джессика Кэмпбелл? Девушку, которая плакала на моем плече в тот день, когда Кристи Брутер подставила ей в столовой подножку, из-за чего она испачкала кетчупом рубашку?
Это невозможно.
Я подловил Валери на перемене после второго урока.
– Привет, Дэвид. – Она чуть прихрамывала, выглядела взвинченной, кожа вокруг ногтей была обкусана.
– Привет.
Я не знал, что теперь чувствую к Валери, но ладони при встрече с ней все еще бешено потели. Мы не разговаривали с ней с первого учебного дня. Дьюс сделал наше общение практически невозможным. Он не запретил разговаривать с ней, но ясно дал понять: заговоришь с Валери и можешь искать себе новых друзей.
Если бы люди узнали обо мне правду – о том, что я знаю и о чем не рассказываю, – я бы не нашел ни единого друга и начал опасаться за свою жизнь.
– О тебе сегодня утром болтала Джин-Энн Сплиттерн, – начал я.
Лицо Валери тут же приняло настороженное выражение.
– Обо мне многие болтают, – пробормотала она. – Я к этому уже привыкла.
– Она сказала, что ты вступила в ученический совет. – Это прозвучало как обвинение.
Валери остановилась.
– Я не вступала в него.
Она выглядела такой отчужденной и холодной, будто даже не узнавала меня. Может, в каком-то смысле так оно и было. Я знал Валери больше года, и за это время видел, как она из нежной девушки с иссиня-черными волосами и пронизывающим взглядом превратилась в девушку, словно окунувшуюся во тьму. В девушку с вечно настороженным лицом. Я видел, как Ник меняет ее – внешне и внутренне – и почти не узнавал ту, которая пригласила меня в компьютерном классе потусоваться на Голубом озере с ее компанией.
– Я так и думал. Джин-Энн врушка. Как и остальные.
Однако оказалось, что врушка – Валери. Пусть официально она и не вступила в ученический совет, пусть не развешивала по школе постеров, не произносила речей и не избиралась, но между тем она все-таки стала его частью. Спустя несколько дней после нашего разговора я заметил, что Валери после уроков зашла в кабинет миссис Стоун, и подсмотрел в крохотное пуленепробиваемое окно двери, как она садится между Джессикой Кэмпбелл и Джошем Пэйном. Я видел это своими собственными глазами.
Валери стала одной из них.
Я повернул за угол злой как черт, чувствуя себя преданным. Казалось, я все потерял и у меня совершенно ничего не осталось. Ничего, кроме гнетущей душу вины.
Остановившись у своего шкафчика, из-за обуревающих меня чувств я даже не сразу осознал, что вижу приоткрытую дверцу. В нем кто-то копался? Я распахнул дверцу настежь. Внутреннюю ее сторону перечеркивала черная надпись маркером: «Пидор!».
Я лихорадочно обшарил взглядом коридор, почти ожидая увидеть позади себя Криса Саммерса, пихающего плечом Джейкоба Кинни и хохочущего вместе с дружками. Глупо, знаю, Крис Саммерс мертв, и коридор, конечно же, пуст.
Почему я думал, что с его смертью издевки прекратятся? Как я мог поверить в то, что кто-то изменился? При мне Джейкоб Кинни сдернул с Дуга Хобсона шорты. Все так же как и раньше. А я умудрился убедить себя в том, что каким-то чудом избегу подобного отношения.
