брата вместе с его дружком Джереми Уотсоном. Моя сестра Сара называла Джереми «прирожденным лузером», а мама не желала видеть его в нашем доме – она божилась, что стоит ему ступить на наш двор, как у нас что-нибудь пропадает.
Они отъезжали от дома Ника, и Брэндон через пассажирское окно показал мне средний палец. Ник стоял на крыльце.
– Я не знал, что ты общаешься с моим братом.
– Я и не общаюсь. – Ник пошел в дом. – Он приехал с Джереми.
От Ника пахло сладковатым дымком. Так же пахло в спальне моего брата. Я никогда не курил травы, но идиотом не был. Джереми специализировался на «дури».
– Ты где пропадаешь? Вал говорит, ты часто прогуливаешь школу.
Я последовал за ним по теперь уже знакомой лестнице в его спальню.
– В школе полно шутников, – ответил Ник. – Их так много, что обхохочешься. – Он фыркнул, сел на запертый чемодан, вытянул перед собой ноги и откинул голову на бетонную стену. – И скоро этим шутникам будет не до смеха.
Я нахмурился, пытаясь понять, о чем Ник говорит, но решил, что он обкурился и несет глупости.
– Вал беспокоится, – сказал я.
– Переживет, – отмахнулся Ник. – Уж в чем-чем, а в этом я уверен.
Он взял потрепанную гитару и пробежался пальцами по струнам. Я нагнулся и поднял Список ненависти, лежавший на полу рядом с кроватью. Бывая у Ника дома, я обычно просматривал его. Меня он забавлял. Почему-то читая его, я чувствовал себя ближе к Валери, словно это я, а не Ник, делю с ней секрет.
Однако в этот раз, перелистывая страницы, я заметил кое-что странное. Некоторые пункты были зачеркнуты красной ручкой.
Все, кого ненавидели Ник и Вал, были вычеркнуты один за другим.
Складывалось ощущение, будто Список ненависти стал… списком дел. Я поймал на себе взгляд Ника – темный и жесткий. Его глаза блестели, губы кривились в усмешке. Он словно бросал мне вызов: «Ну, спроси, почему эти имена зачеркнуты!». По спине пробежал холодок. Я закрыл блокнот и включил видеоигру.
Если бы я не знал Ника, то задался бы вопросом, не задумал ли он чего. Но если бы он что-то задумал и скрывал это от меня, то Валери обязательно знала бы о его планах. И она бы мне о них рассказала.
Она бы его остановила.
Возможно, я просто пытался себя в этом убедить.
Двенадцатый класс
На этот раз они стащили с Дуга штаны в обеденное время в коридоре возле хорового зала. Из него как раз выходили девушки, поющие в хоре – те же самые, которые прыскали в ладони при похожей сцене в спортивном крыле. Сейчас они тоже смеялись. Джейкоб гоготал, брызжа слюной и тыча в них пальцем:
– Опять тебя подловил!
Значит, теперь это игра? Все дело в этих девчонках? Дуг просто пешка, инструмент для флирта Джейкоба.
Школьники, идущие на урок, хихикали, оглядываясь на Дуга. Тот выронил коробку с завтраком, чтобы удержать трусы. Вся еда вывалилась на пол. Хорошо хоть Джейкобу не удалось сдернуть с него боксеры. Они лишь приспустились слегка, но живот Дуга закрывала рубашка. В последнее время он носил только длинные рубашки.
Джейкоб пошел за девчонками, но его тупой смех продолжал звенеть даже когда он завернул за угол. Я наклонился, поднял сэндвич и протянул Дугу.
– Держи.
Он не поднимал глаз. Смотрел на пол, на пакеты с чипсами и печеньем – обед первоклашки.
– Все это ерунда, – пробормотал Дуг, грубо выхватил у меня из руки сэндвич и сунул его в рюкзак.
Прозвенел звонок, но мы оба его проигнорировали.
– Врежь ему в следующий раз, – посоветовал я, а сам подумал: «Отличный совет, Дэвид. Ты же у нас такой храбрый. Настоящий боец! Прямо зверь!». И добавил, споря с собой: – Я бы с удовольствием ему врезал.
