– Это не игра, Валери, – ответил он. – Я хочу сотрудничать с тобой, правда. Но и ты должна сотрудничать со мной. Я поговорил с твоим отцом, и он знает, что сейчас я разговариваю с тобой. Твои родители содействуют мне, Валери. Как и твоя подруга Стейси. Последние два дня мы изучаем ваши с Ником вещи. У нас ваш блокнот. Ваша имейл переписка. Мы все выясним. У тебя есть возможность прояснить ситуацию. Очистить свое имя и имя Ника, если, по- твоему, это возможно. Но ты должна все рассказать. Должна сотрудничать с нами. Ради себя самой.
Он несколько минут стоял возле двери, глядя на меня.
– Мы поговорим завтра, – закончил он.
Слепо уставившись на свои колени, я пыталась переварить сказанные им слова. Блокнот? Имейл переписка? Я не совсем понимала, к чему он клонил, но было ясно, что к чему-то плохому. Я мысленно перебирала в голове записи в блокноте и наши с Ником вечерние сообщения. Самые ужасные из них. Мне они не сулили ничего хорошего. Я так заледенела внутри, что не ощущала своего тела.
– Расскажи-ка мне о своем прозвище – Сестра смерти, – сказал детектив Панзелла, войдя в мою палату на следующее утро.
Сегодня никаких тебе «Как твоя нога? Надеюсь, что лучше». Сразу к делу: «Расскажи-ка мне о своем прозвище».
– А что о нем рассказывать? Просто дебильное прозвище, – ответила я, нажав кнопку для поднятия кровати, чтобы принять сидячее положение.
Утром я снова просматривала оставленные детективом распечатки, и настроение после этого было хуже некуда. Мы столько раз говорили с Ником об одном и том же. Почему я ничего не замечала? Почему не поняла, что Ник не шутит?
Панзелла перелистнул несколько страниц в своем блокноте и кивнул.
– Откуда оно взялось?
– Вы о том, почему меня начали так обзывать? Потому что я носила черные джинсы и красила волосы в черный. Потому что им не нравился мой макияж. Сама не знаю почему еще. Спросите об этом тех, кто меня так дразнил. Я не напрашивалась на обзывания.
Да, не напрашивалась. Что бы там ни говорили обо мне по телевизору. Как твердила все эти годы мама, Кристи Брутер была для меня «тем самым человеком». Тем самым человеком, который травил слабых и беззащитных. Тем самым человеком, у которого было достаточно прихвостней, чтобы придуманное им прозвище подхватили все. Тем самым человеком, который при желании мог испортить мне жизнь. Кристи обожала раздавать людям прозвища. Как и Джессика Кэмпбелл, как и Меган Норрис. А Крис Саммерс не упускал случая задеть Ника. Почему меня начали так обзывать? Откуда мне знать.
– То есть не потому, что ты планировала со своим парнем всех их убить?
– Нет! Я же сказала вам. Я ничего подобного не планировала. И даже предположить не могла, что такое планирует Ник. Это просто было дурацкое прозвище. Не я его придумала. Ненавижу его.
Детектив перевернул еще одну страницу.
– И это дурацкое прозвище придумала Кристи Брутер.
Я кивнула.
– Та девушка, в которую Ник предположительно сделал первый выстрел. Та самая, которую плохо видно на видео с камеры. Там видно лишь, как вы с Ником подошли к ней, после чего Кристи упала на пол и все бросились врассыпную.
– Я не стреляла в нее, если вы об этом. Не стреляла.
Он опустился на стул и наклонился ко мне.
– Что нам думать, Валери? Расскажи, как все было на самом деле. Мы знаем лишь то, что видим. А видим мы, как ты указываешь своему бойфренду на Кристи Брутер. И это подтверждают, как минимум, трое учеников.
Я кивнула и потерла лоб пальцами. Меня клонило в сон, и пора было менять повязку на ноге.
– Расскажешь, зачем показывала на нее?
– Я хотела, чтобы Ник вступился за меня, – почти шепотом ответила я. – Она сломала мой плеер.
Детектив встал, подошел к окну и закрыл жалюзи. Я моргнула. Палата, не залитая больше солнцем, стала темной и мрачной. Казалось, мама сюда никогда не вернется и я останусь навечно прикованной к больничной постели, вынужденная выслушивать вопросы копа и корчиться от боли в медленно гниющей ноге.
Панзелла подвинул ко мне стул, стоявший по другую сторону кровати, уселся на него и почесал подбородок.
– Итак, – произнес он. – Ты вошла в кафетерий и указала своему парню на Кристи. Секунду спустя он проделал в ее животе здоровенную дыру. Что мы упускаем, Валери?
По моей щеке покатилась слеза.
– Не знаю. Я не знаю, что случилось, клянусь. В одну минуту мы заходим в столовую, как в любой другой день, а в следующую – все с криками разбегаются.
Детектив скривил губы, закрыл блокнот и откинулся на спинку стула. Он заскользил взглядом по потолку, словно читая невидимую надпись.
