– Ну, не знаю, Валери, – сомневалась мама, хмуро сдвинув брови. – Уроки рисования? Я никогда не слышала об этой женщине. И вообще не знала, что там есть художественная студия. Ты уверена, что это безопасно?
Я закатила глаза. Мама давно была в дурном настроении. Казалось, чем больше я пытаюсь вернуться к нормальной жизни, тем меньше она мне доверяет.
– Конечно же это безопасно. Она просто художница, мам. Ты мне даже рисовать теперь не разрешишь? Ты можешь сходить за покупками в «Shop’N’Shop», пока я там буду.
– Ну, не знаю.
– Пожалуйста, мам! Ты постоянно говоришь мне, чтобы я занялась чем-нибудь нормальным. Уроки рисования – это нормально.
– Ладно, – вздохнула она. – Но я пойду с тобой. Хочу взглянуть на эту студию. В последний раз, когда я позволила тебе разгуливать где хочешь и делать что хочешь, ты связалась с Ником Левилом. Не забыла, куда нас это привело?
– Ты каждый день напоминаешь мне об этом, – проворчала я, закатив глаза, и надавила пальцем на впадинку в бедре, чтобы не сорваться на маму. С таким настроением она запросто передумает насчет Би.
Мы вошли в студию Би вдвоем. В помещении стоял тяжелый несвежий воздух, и мама замешкалась у двери.
– Что это за место такое? – тихо спросила она.
– Тшшш, – зашипела я, сама не понимая, почему хочу, чтобы она не шумела. Может, боялась, что Би услышит ее и откажет мне в уроках? Что негативная энергия мамы осквернит восхитительный пурпур рассвета?
Я прошла по проходу в другой конец студии, откуда доносились тихие голоса и ритмичное позвякивание колокольчиков. Художники сидели перед своими холстами спинами ко мне. Пожилая женщина скраю работала с бумагой – сгибала и складывала ее, придавая ей причудливые формы разных фигур и животных. Маленький мальчик под одним из столиков играл с двумя игрушечными машинками. Би склонилась над зеркалом, которое украшала затейливым узором из морских ракушек. Я остановилась, испугавшись вдруг, что неправильно поняла Би и что меня здесь не ждали. Хлынули мысли: «Это была простая вежливость с ее стороны. На самом деле я ей здесь не нужна. Нужно уходить». Но стоило мне так подумать, как Би выпрямилась и улыбнулась. С ее уложенных кверху, повязанных лентами и сияющих волос свисали маленькие колокольчики.
– Валери, – раскинула она руки. – Моя пурпурная Валери! – И дважды хлопнула в ладони. – Ты вернулась! Я тебя ждала.
Я кивнула.
– Надеюсь, я могу… поучиться у вас. Рисованию.
Би направилась в нашу сторону, но не ко мне. С улыбкой до ушей она обняла мою маму и зашептала ей что-то на ухо. Сначала мама напряглась, а потом почти сразу расслабилась. Когда Би отстранилась, мама больше не хмурилась, в ее глазах читалось любопытство. Би вне всякого сомнения была странной. Мама таких, как она, обычно называет людьми «с приветом». Но Би настолько шла ее эксцентричность, что даже несмотря на дурное расположение духа, мама была полностью обезоружена.
– Приятно познакомиться с вами, – сказала Би маме.
Мама кивнула, сглотнула и ничего не ответила.
– Конечно же, ты присоединишься к нам, Валери. Я уже приготовила для тебя мольберт.
– Сколько это будет стоить? – спросила мама, открыла сумочку и принялась в ней копаться.
Би взмахнула руками.
– По большей части это будет стоить терпения и творческой изобретательности. А также времени, практики и принятия себя. Однако всего этого вам в вашей сумочке не найти.
Мама застыла, с интересом глянула на Би и защелкнула замок сумочки.
– Я буду в «Shop’N’Shop». У тебя один час, – обратилась она ко мне. – Всего один.
– Обожаю число «один», – хихикнула Би. – Ведь порядковое числительное от него – «первый». А первый – значит, победитель. В конце дня мы все можем сказать, что вышли из него победителями. Порой пережить целый день – все равно что действительно одержать победу.
Опять промолчав, мама медленно и осторожно стала выбираться из студии. В помещение дохнуло воздухом с улицы, когда она вышла наружу.
– Мне бы хотелось порисовать, – повернулась я к Би. – Мне необходимо порисовать.
– Тогда ты непременно порисуешь. Ты рисовала с того самого утра, как впервые пришла сюда. – Она постучала пальцем по виску: – Здесь. Ты рисовала и рисовала. Используя множество оттенков пурпура. Осталось только завершить твой рисунок. И все что для этого нужно – переложить его на холст.
Би подвела меня к стулу, и я опустилась на него, зачарованная картинами художников, молчаливо творящих передо мной. Одна женщина рисовала снежный пейзаж, другая накладывала ржаво-красные оттенки на скрупулезно выведенный карандашом амбар. Мужчина срисовывал с прикрепленной в левом углу мольберта фотографии военный самолет.
