– Опасности нет? – спросила мама.
– Все будет хорошо. Если кровотечение усилится, придется делать операцию, но пока, по данным рентгена, маловероятно. Разрыв очень небольшой. Ваша дочь в рубашке родилась.
– Все будет хорошо, – повторила мама.
– Как я уже сказала, она останется у нас на два дня, потом придется неделю соблюдать постельный режим. Месяца через полтора будет как новенькая.
Мама залилась слезами благодарности, но меня зацепила фраза «как новенькая».
– Мне назначат антибиотики?
– Нет. Только если нужна операция. Сейчас в них нет необходимости.
Какое облегчение! Нет антибиотиков. Меньше риск заразиться клостридиями. Значит, нужно только убраться отсюда.
Доктор спросила, какие лекарства я принимаю, сделала пометки в карточке и проинформировала:
– Сейчас мы тебе дадим обезболивающее, а потом отвезем наверх.
– Погодите, – сказала я, – куда?
– Тебе нужно полежать у нас дня два, я же говорила. Тогда мы…
– Нет. Нет-нет-нет. Мне нельзя оставаться в больнице.
– Малыш, – сказала мама. – Так надо.
– Нет, я не могу. Тут мне никак нельзя оставаться. Пожалуйста, отпустите меня домой.
– Очень нежелательно.
На сжимающейся спирали есть столько разных мест, но мы оказались именно здесь, на четвертом этаже больницы города Кармел, штат Индиана.
Дейзи уехала, а мама осталась и теперь лежала в кресле рядом с моей койкой, лицом ко мне.
Она спала, слегка приоткрыв рот, закрыв потемневшие веки, и микробы из ее легких плыли по моей щеке. Перекатиться на другой бок я не могла, потому что даже с лекарством было ужасно больно, а когда поворачивала голову, мамино дыхание начинало сдувать волосинки мне на лицо, так что приходилось терпеть.
Она шевельнулась, открыла глаза.
– Все в порядке?
– Да.
– Больно? – Я кивнула. – Знаешь, был такой поэт, Секу Сандиата. И он написал однажды, что самая главная часть тела – не сердце, не легкие и не мозг. Самая большая и важная часть – та, которая болит.
Мама сжала мое запястье и снова уснула.
Мне вкололи морфин или что-то подобное, но даже с ним уснуть я не могла. В соседних палатах попискивали датчики, вокруг было не так уж и темно. Ко мне постоянно подходили добрые незнакомцы, брали кровь и проверяли давление, но самое главное, что я сознавала – клостридии проникают в меня, летают в воздухе. Я стала читать в телефоне истории пациентов, которые ложились в больницу, чтобы им сделали операцию на желчном пузыре или удалили камни из почек, а потом погибали.
Дело в том, что клостридии находятся в каждом из нас. Они есть у всех, они рыщут внутри и могут выйти из-под контроля. Тогда они размножаются и начинают пожирать твои органы. Иногда такое случается. А иногда в тебя попадает чужая клостридия, которая немножко отличается от твоих, она смешивается с ними и – бах!
Меня трясло, мозг бешено перебирал варианты, как со всем этим справиться. Датчик капельницы пищал. Я не помнила даже, когда последний раз меняла пластырь. Клостридии были внутри и вокруг. Они месяцами живут вне тела, ожидая нового хозяина. Все крупные животные мира – люди, коровы, пингвины, акулы – вместе весят примерно миллиард тонн. Совокупный вес всех бактерий Земли – четыреста миллиардов тонн. Их несметное множество.
В голове почему-то заиграла песенка «Все думаю о тебе». И чем больше я думала про нее, тем более странной она казалась. Будто бы хор –
