на городскую свалку, потому что он и без них видит цветы. Они аккуратно сложены в банку, что стоит под лампой посреди стола: два крупных, красивых, почти увядших золотых цветка. Альфис прослеживает его взгляд и открывает крышку; в воздухе разливается приторная сладость, похожая на тягучий янтарный мёд. Флауи не помнит, чтобы цветы когда-либо пахли так резко.
— Чем больше они вянут, тем сильнее запах. Это очень любопытно, — говорит Альфис, любовно разглядывая цветы. — Но ещё интереснее то, что на теле Санса аромат может быть и горьким. Эти цветы — очень загадочная штука. Мне жаль, что человек, который принёс болезнь, умер, и у меня не было возможности исследовать первоисточник.
Флауи еле сдерживается, чтобы не скривиться. Никто бы не позволил ей ковыряться в теле Фриск, даже ради исцеления. Наверное. Он смотрит на цветы и пытается понять, была ли боль, что он ощутил ранее, вызвана вырванными ростками, или же это страдания скорее моральные? Отделить одно от другого порой бывает чрезвычайно трудно.
Он отрывается от банки и спрашивает:
— Что с ним будет?
Альфис пожимает плечами.
— Думаю, он умрёт. Возможно, через несколько недель. Может, быстрее.
— Но почему? — Флауи снова ощущает знакомое отчаяние. Он не смог помочь Фриск, потому что никто не знал, отчего ей становится хуже, но теперь у них есть время и возможности. Они обязаны спасти хотя бы одного. Пусть не человека, но... он должен защитить хоть кого-то, кто ему дорог.
Флауи требовательно смотрит на учёную; та хитро щурится в ответ.
— Спроси у него. Санс заходил сегодня утром, и я передала ему результаты вчерашнего эксперимента. Он знает, от чего умирает.
— Скажи сама! — взрывается Флауи, не в силах больше выносить напряжение. — Объясняться жестами не так уж и легко! Просто скажи, в чём дело, и я уйду!
Они сверлят друг друга глазами несколько минут. В итоге Альфис вздыхает, как бы говоря «ну что же, твоя взяла», и бухает перед ним целую стопку вычислений и записей, которые он отметает в сторону. У него нет времени и желания разбираться в прописных истинах.
— Объясни мне, — шипит он, видя, как она сдерживает смех. — Чёрт тебя побери, в чём причина?!
Она всё-таки не выдерживает и смеётся, запрокинув голову назад. Смех разлетается по лаборатории, он больше похож на повизгивание; к счастью, это длится недолго. Альфис поправляет очки, улыбаясь, и говорит:
— Хорошо, хорошо. Боже, ты такой нетерпеливый, Азриэль...
— Не зови меня так, — кричит он ей в спину. Альфис только отмахивается. Она роется в одном из шкафов, вытаскивая что-то, завёрнутое в тёмную ткань, которую она бережно разворачивает, и Флауи видит ещё один сосуд. В нём тоже золотой цветок, третий, но он вовсе не кажется увядшим и умирающим. Альфис ставит банку на стол, рядом с первой, чтобы он мог хорошенько всё рассмотреть и сравнить. Флауи приглядывается: третий цветок, похоже, совершенно свежий, словно она вырвала его только этим утром. Но на банке стоит число; Флауи прикидывает, что прошло уже недели полторы с тех пор, как он был сорван.
У него нет ни малейшего понятия, как такое может быть.
— Заинтригован? — Альфис подпирает голову ладошкой, хитро поглядывая на собеседника. — Эти образцы, все три, я собрала в один и тот же день. Санс может доказать это: на его костях до сих пор видны отметины. Ты знал, что цветы растут из него? Не знал, конечно, — говорит она, когда замечает расширяющиеся зрачки Флауи. — Это было первое, что мы выяснили. Но цветы живут только с ним. Оторванные от тела, они начинают вянуть, как любое другое растение. Кроме тебя, — Альфис снова хихикает под его хмурым взглядом.
— Что это значит? — прерывает её Флауи, напряжённо всматриваясь в третий, свежий цветок. Слова Альфис расходятся с тем, что он видит перед собой.
— Это значит, Азриэль, что, будучи сорванными, они теряют источник пищи. Все живые организмы чем-то питаются. Растения, в основном, предпочитают воду и микроорганизмы — их я и пробовала использовать, но ничего не помогало, — она вздыхает, вовсе не грустно. — Вода, земля... цветы всё отвергали и продолжали умирать. Я даже провела эксперимент с кровью, и снова — ничего. Я долго пыталась понять, что им нужно, и вот, спустя несколько дней, осознание пришло. Скажи, Азриэль, что такого есть в Сансе, что нельзя достать просто так? Что есть источник всего живого? Ты знаешь?
Она смотрит на него из-под очков, уже почти выдав ответ. Флауи чувствует, как холодеют и немеют стебли, потому что он теперь тоже понимает, о чём идёт речь, и это многое расставляет по местам.
Его голос звучит тихо и нечётко, когда он выдыхает:
— Душа.
— В точку, — Альфис указывает на сосуд с одним цветком. — Когда я допустила эту возможность, то решила провести небольшой эксперимент. Не так давно Король доверил мне кое-что, важные исследования решительности, и благодаря этому у меня теперь есть доступ к человеческим душам, —
